**Разбитые мечты: Драма Анастасии**
Анастасия нервно шагала по гостиной их квартиры в Нижнем Новгороде, то и дело бросая взгляд на телефон. Муж снова опаздывал, и её терпение иссякало, как вода из дырявого ведра.
— Где его нечистый носит? — сквозь зубы процедила она, сжимая телефон так, что костяшки пальцев побелели.
Щёлкнул замок, и в прихожей появился Артём, уставший, но с виноватой улыбкой. В руках он держал скромный букет васильков.
— Это тебе, — протянул он цветы. — Прости, задержался у мамы, помогал ей по хозяйству.
— Задержался? — голос Анастасии дрогнул от обиды. — Хоть бы позвонил! Я тут, как на иголках!
— Забыл, извини, — Артём потупил взгляд, мну край куртки. — Слушай, мы с мамкой кое-что решили.
— Что решили? — Анастасия замерла, чувствуя, как мороз пробежал по коже.
Артём вздохнул и начал объяснять. Она слушала, и с каждым словом её лицо становилось каменным.
Последние месяцы мужа дома не застать. Уходил на рассвете, возвращался за полночь, а то и вовсе ночевал у родителей. Раньше, зимой, он спешил домой, кутался в плед, ворчал на её предложения прогуляться. Теперь же будто подменили — пропадал сутками.
Мать Артёма, Галина Ивановна, с первого взгляда вызвала у Анастасии неприязнь. Та смотрела на неё свысока, будто оценивая товар на рынке. За столом говорила только с сыном, игнорируя невестку. А её муж, Виктор Степанович, словно тень, вздрагивал от каждого её резкого слова.
Анастасия сразу поняла: жить с такой роднёй — ад. К счастью, у неё была своя квартира, и после свадьбы Артём переехал к ней. Галина Ивановна не возражала, даже помогала собирать вещи, будто радовалась, что сын исчезнет из дома.
На новоселье свекровь заглянула на час: осмотрела квартиру скупым взглядом, выпила чаю и уехала. Год брака прошёл без особых потрясений. Жили, как большинство: работа, дом, редкие выходные. Родители Анастасии звали к себе, но она привыкла к самостоятельности. Здесь была работа, друзья, жильё и муж. Казалось, всё идёт неплохо. Артём был неприхотлив, жили скромно, но без долгов.
Иногда помогали свекрови, если та просила. Раз в месяц выбирались в кафе, строили планы. Анастасия мечтала о детях, но Артём отмалчивался. Он же грезил о машине. Она соглашалась, что машина нужна, но дорого. Брать кредит не хотела, просить у родных — тем более. Пришлось бы затянуть пояса, и то хватило бы только на «жигули» с пробегом.
— Маме помогаю, — оправдывался Артём. — Дачный сезон, она там с утра до ночи, я её подменяю.
— А мне? — взрывалась Анастасия. — Кран в ванной течёт, балконная дверь еле держится!
— Настёнка, ну это же мама! — отмахивался он.
Ссоры учащались. Анастасия устала быть «женой по выходным», да и то не всегда. Даже в субботу Артём сбегал к родителям. Она радовалась, что её не таскают на дачу, но иногда задавалась вопросом: почему?
Однажды у свекрови она попробовала солёные огурцы. Они были настолько вкусными, что незаметно съела полбанки.
— Сами делаете? — удивилась Анастасия.
— Конечно, — гордо ответила Галина Ивановна. — Летом пашу как лошадь, зато зимой своё на столе.
— У нас дома не закатывают, я и забыла этот вкус, — намекнула Анастасия, надеясь, что свекровь предложит банку-другую.
Но та лишь фыркнула:
— Странно. Как это — без заготовок? Лентяйкам зимой только магазинное и есть.
Анастасия больше не заводила разговоров о консервах. По дороге домой купила банку огурцов, нажарила картошки и съела одна.
В тот вечер Артём снова задержался. Анастасия металась по квартире, сжимая телефон. Надоело ужинать в одиночестве, надоело ждать, как преданная дворняга. Дверь открылась, и она приготовилась высказать всё. Артём вошёл с васильками, виновато улыбаясь.
— Прости, — протянул он цветы.
Анастасия молча поставила букет в вазу, надеясь на мирный вечер. Но Артём сел, хитро улыбнулся и начал:
— Мы с мамкой обсудили. Давай продадим квартиру, купим что-то попроще на окраине. На разницу возьмём машину. И к даче ближе будет — ей же тяжело на электричке таскаться.
Анастасия онемела. Артём, не замечая её реакции, продолжил:
— Ты же злишься, что я редко дома. Так мы будем ближе к маме, и я смогу чаще с тобой.
Она смотрела на него, и в груди клокотала буря. Какой же он муж? Придаток к матери! Хотелось кричать, но она лишь спросила:
— Ты голоден?
— Нет, у мамки поел. Курочку зажарила — пальчики оближешь! — он блаженно закатил глаза.
В этот момент внутри что-то оборвалось. Этот человек никогда не станет ни мужЭтот человек никогда не станет ни мужем, ни отцом её детей, и она наконец это поняла.
