Разбитые мечты: Драма Светланы
Светлана нервно ходила по гостиной их квартиры в Нижнем Новгороде, то и дело поглядывая на телефон. Муж опять задерживался, и её терпение было на пределе — вот-вот лопнет, как мыльный пузырь.
— Где его носит, чёрт возьми? — сквозь зубы процедила она, сжимая телефон так, что костяшки пальцев побелели.
Щёлкнул замок, и в прихожей возник Максим, усталый, но с виноватой улыбкой. В руках он держал скромный букет ромашек.
— Это тебе, — протянул он цветы. — Извини, задержался у мамы, помогал ей с огородом.
— Задержался? — голос Светланы дрогнул от обиды. — Хоть бы позвонил! Я тут с ума схожу от волнения!
— Занялся делами, забыл, — Максим потупил взгляд, теребя край куртки. — Слушай, мы с мамой кое-что обсудили…
— Что именно? — Светлана замерла, почувствовав холодок вдоль спины.
Максим глубоко вздохнул и начал говорить. Она слушала, и с каждым его словом лицо становилось всё каменнее.
Светлана уже и не вспомнила, когда видела мужа дома дольше часа. Он уходил на рассвете, возвращался за полночь, когда она давно спала. Если вообще возвращался. Весна ворвалась в город, и Максим словно переродился. Зимой он бежал домой, кутался в плед, отмахивался от прогулок. А теперь его будто подменили — пропадал сутками.
Его мать, Галина Ивановна, сразу вызвала у Светланы отторжение. При первой встрече она почувствовала, как та разглядывает её, будто на рынке — взвешивает, стоит ли брать. За столом Галина Ивановна говорила только с сыном, игнорируя невестку. Светлане даже жалко стало её мужа, Николая Фёдоровича. Тот казался измученным, говорил с женой робко, будто боясь её гнева, и вздрагивал от каждого её резкого слова.
Тогда Светлана и поняла: жить с такой роднёй под одной крышей — сущий ад. К счастью, у неё была своя квартира, и после свадьбы Максим переехал к ней. Галина Ивановна даже не возразила, даже помогла сыну собрать вещи, будто рада была избавиться от него.
На новоселье свекровь заглянула ненадолго: окинула квартиру оценивающим взглядом, выпила чаю и уехала. Прошёл год их брака, и Светлана не могла ни похвастаться, ни пожаловаться. Жили, как все: работа, дом, редкие праздники. Её родители остались в другом городе, звали к себе, но она привыкла к самостоятельности. Здесь у неё была работа, друзья, жильё и муж. Казалось, что семейная жизнь у неё вроде бы налаживается. Максим был неприхотлив, жили скромно, но денег хватало.
Иногда помогали свекрови, если та просила. Раз в месяц могли сходить в кафе, строили планы, мечтали о будущем. Светлана мечтала о детях, но Максим отмалчивался. Она понимала: мечтать легко, а воспитывать ребёнка — совсем другое. Максим же грезил о машине. Светлана соглашалась, что машина — вещь нужная, но дорогая. Брать кредит она не хотела, просить у родных — тем более. Пришлось бы откладывать почти всю зарплату, и то хватило бы только на старую машину.
Свои отлучки Максим объяснял просто:
— Маме помогаю. Дачный сезон начался, она каждый день туда ездит, а я с ней. Поддержка нужна.
— А мне? — взрывалась Светлана. — Сколько раз просила починить кран в ванной? Дверь на балкон еле держится!
— Света, ну что ты? Это же мама! — отмахивался он.
Такие разговоры стали повторяться всё чаще. Светлана устала быть женой «по выходным», да и то не всегда. Даже в субботу Максим уезжал к родителям. Она радовалась, что её не зовут помогать, но иногда задумывалась: почему?
Однажды у свекрови она попробовала солёные огурцы. Они были такими вкусными, что Светлана незаметно съела полбанки.
— Сами делали? — восхитилась она.
— Конечно, — с гордостью ответила Галина Ивановна. — Весной и летом вкалываю, чтобы зимой своё было.
— Моя мама ничего не консервирует, я уже забыла этот вкус, — сказала Светлана, надеясь, что свекровь предложит взять пару банок.
Но та сделала вид, что не поняла намёка.
— Странная у вас семья. Как это — не делать заготовки? Я каждый год банки кручу. Трудно, зато зимой на столе и огурцы, и помидоры, и варенье. А у лентяев стол пустой, — она бросила на Светлану осуждающий взгляд.
Светлана больше не поднимала эту тему. По дороге домой купила банку огурцов, нажарила картошки и съела всё в одиночестве.
В тот вечер Максим опять опоздал. Светлана, кипя от злости, металась по квартире, сжимая телефон. Ей надоело ужинать одной, надоело ждать мужа, как преданная собака. Дверь открылась, и она приготовилась высказать всё. Максим вошёл с ромашками, виновато улыбаясь.
— Прости, Света, — протянул он цветы.
Она молча поставила букет в вазу, надеясь, что вечер хоть немного сгладит напряжение. Но Максим сел в кресло, хитро посмотрел на неё и начал:
— Мы с мамой обсудили и решили: зачем нам эта квартира? Давай продадим её и купим что-то подешевле.
Светлана онемела. Максим, не замечая её реакции, продолжал:
— Ты же всё время злишься, что я мало дома. Если продадим эту квартиру, купим маленькую на окраине, а на разницу возьмём машину. И до маминой дачи ближе будет, возить её удобнее, чем на электричке тащиться.
Светлана смотрела на мужа, и внутри бушевала буря. Какой он муж? Придаток к своей матери! Хотелось кричать, но она сдержалась, сквозь зубы выдав:
— Ты голоден?
— Нет, у мамы поел. У неё сегодня такая курочка в духовке была — пальчики оближешь! — Максим мечтательно закатил глаза.
Светлана почувствовала, как что-то внутри оборвалось. Этот человек никогда не станет ни мужем, ни отцом её детей.
— Знаешь, — ледяным тоном начала она, — лучше продайте дачу и купите машину. Тогда и возить маму не придётся, и дома будешь чаще.
— Ты чего? — ахнул Максим. — Мама ни за— Мама ни за что не согласится! — вскричал Максим, а Светлана спокойно повернулась, взяла сумку и вышла в ночь, твёрдо зная, что назад дороги нет.
