Он ушёл, оставив жене всё, и в придачу — свою мать.
— Пришёл ко мне с одним рюкзаком, — голос Лидии дрожал, будто осенний лист, когда она рассказывала подруге о своём муже в тесной съёмной комнате в Нижнем Новгороде. — Всё, что нажил, оставил им. И каждый месяц, будто по будильнику, шлёт алименты. А я… я просто не знаю, как жить дальше.
Десять лет назад Лидия, тогда ещё студентка с пустыми карманами, влюбилась в Сергея. Ему было под сорок, он носил кольцо на пальце. Но разница в возрасте и жена где-то там — разве это важно? Их страсть сожгла все мосты: Сергей бросил семью, оставив жену и детей ради Лидии. Они до сих пор вместе, живут без штампа в паспорте, но их счастье отравлено грузом прошлого, который тянет их, как якорь.
Когда Сергей ушёл, его мальчишкам было шесть и девять. Теперь они почти взрослые, но тогда были малышами, которым нужен был отец. Уходя, он оставил бывшей, Татьяне, всё: трёшку, «Ладу», даже сберкнижку. Но вместе с квартирой она получила его мать, Галину Ильиничну, которая теперь висела на ней, как тяжёлый крест.
Их история началась в крохотной «однушке» Татьяны, доставшейся от бабки. Когда родились дети, стало ясно — жить негде. Тогда Галина Ильинична, только что получившая пенсионное удостоверение, предложила выход. У неё была маленькая квартирка в Дзержинске. Она её продала, а молодые нашли покупателя на Татьянину клетушку. Слили деньги — купили большую трешку, где Галина Ильинична стала хозяйкой наравне с сыном и снохой.
Казалось, идеально: бабка поможет с внуками, заодно не будет скитаться в одиночестве. Сначала всё шло как по маслу. Галина Ильинична варила борщи, качала люльки, а Татьяна, не залёживаясь в декрете, рванула на работу. Денег хватало: ездили в Турцию, купили новую машину, обставили квартиру модной мебелью. Конечно, ругались, но в целом жили душа в душу. Галина Ильинична стала для внуков второй матерью, а для Татьяны — опорой.
Но потом появилась Лидия. Сергей влюбился, как пацан, и бросил семью без оглядки. Ушёл, оставив Татьяне с детьми квартиру, но в нагрузку — мать. Галина Ильинична осталась там же — ведь деваться ей было некуда. Сначала они держались вместе, пытаясь сохранить видимость семьи ради детей. Татьяна и свекровь делили кухню, сдерживаясь, чтобы не сорваться. Но без Сергея, который был между ними живым клеем, всё рассыпалось.
Квартира, когда-то наполненная смехом и запахом пирогов, стала походить на больничную палату. Татьяна, едва перешагнувшая сорок, растила двух колючих подростков. Галина Ильинична, с её больными коленями и усталыми глазами, ютилась в одной из комнат. Они почти не разговаривали, прячась друг от друга, как преступники от следствия. Та, что раньше пила с ней чай и смеялась над сериалами, теперь была чужой. Каждый скрип половицы, каждый вздох за стеной напоминал — это не дом, а поле битвы.
Татьяна не раз просила Сергея помочь с разменом. Галина Ильинична умоляла сына найти выход, чтобы ей не дышать воздухом чужого горя. Но у Сергея, выплачивающего ипотеку за съёмную однушку с Лидией, не было лишних рублей. Он разводил руками:
— Я и так всё отдаю. Алименты же плачу — чего ещё?
Лидия, слушая это, чувствовала, как что-то острое впивается ей под рёбра. Она знала, что из-за неё его семья развалилась, но изменить уже ничего не могла. Ей было больно смотреть, как Сергей мучается, разрываясь между долгом перед детьми и их хрупким счастьем.
А в той трешке в центре Нижнего теплилась тихая война. Татьяна, измотанная работой и…”…”
Каждый вечер, глядя в окно, Галина Ильинична шептала внукам сказки, которых не слышал больше никто, словно пытаясь заколдовать этот дом обратно в прошлое.
