Всё отдал бывшей жене при разводе, а с ней — и свою мать
— Пришёл ко мне с одним лишь рюкзаком, — голос Светланы дрожал, когда она делилась с подругой, сидя в их тесной съёмной квартирке в Нижнем Новгороде. — Всё, что имел, оставил семье. И каждый месяц, будто по расписанию, присылает алименты. А я… я не знаю, как нам с ним выживать.
Десять лет назад Светлана, тогда юная студентка, влюбилась в Дмитрия. Ему было тридцать пять, и он был женат. Разница в возрасте никого не смутила. Их страсть затмила разум: Дмитрий бросил семью, оставив жену и двух сыновей ради Светланы. До сих пор они живут в гражданском браке в Нижнем, но их счастье омрачено тяжестью прошлого, которое тянет их ко дну.
Когда Дмитрий ушёл, его сыновьям было шесть и девять. Теперь они уже подростки, но тогда были малышами, нуждавшимися в отце. Уходя, он оставил бывшей жене, Татьяне, всё: квартиру, машину, сбережения. Но вместе с имуществом она получила в наследство его мать, Елену Петровну, которая стала для неё неподъёмной ношей.
Всё началось в крохотной «однушке» Татьяны, доставшейся ей от бабушки. После рождения детей места стало катастрофически не хватать. Тогда Елена Петровна, только вышедшая на пенсию, предложила решение. У неё была скромная квартирка в соседнем городке. Она её продала, а молодая семья нашла покупателя на Татьянино жильё. Сложив деньги, они купили просторную «трёшку», где Елена Петровна стала полноправной хозяйкой наравне с сыном и невесткой.
Идея казалась разумной: бабушка поможет с внуками, да и жить будет не одна. Поначалу всё лаконилось. Елена Петровна возилась с детьми, стряпала, а Татьяна, не затягивая декреты, быстро вернулась на работу. Денег хватало: ездили на юга, купили приличную машину, обставили квартиру. Ссоры, конечно, случались, но в целом жили душа в душу. Елена Петровна была для внуков второй матерью, а для Татьяны — опорой.
Но потом появилась Светлана. Дмитрий влюбился, как мальчишка, и, не раздумывая, бросил семью. Ушёл, оставив Татьяне с детьми квартиру, но вместе с ней — и свою мать. Елене Петровне некуда было идти, и она осталась. Сначала они пытались держаться вместе, ради детей. Делили быт, делали вид, что всё как прежде. Но без Дмитрия, связующего их, всё развалилось.
Квартира, когда-то наполненная теплом, стала похожа на холодную коммуналку. Татьяна, едва перешагнувшая сорок, растила двух подростков. Елена Петровна, с больными ногами и усталым взглядом, ютилась в одной из комнат. Они почти не разговаривали, избегая встреч. Бывшие союзницы, пившие когда-то чай за одним столом, стали чужими. Каждый взгляд, каждый шорох в коридоре напоминал: их дом больше не дом, а поле боя.
Татьяна не раз просила Дмитрия помочь с разменом. Елена Петровна умоляла сына найти выход, чтобы жить отдельно. Но у Дмитрия, платившего ипотеку за съёмную квартиру со Светланой, не было лишних рублей. Он лишь разводил руками:
— Я и так делаю, что могу. Алименты шлю, чего ещё вам надо?
Светлана, слушая его, чувствовала уколы вины. Она знала, что из-за неё его семья оказалась в такой ситуации, но изменить ничего не могла. Ей было больно видеть, как Дмитрий мучается, разрываясь между долгом перед детьми и их новой жизнью.
А в той квартире в центре Нижнего шла тихая война. Татьяна, измотанная работой и воспитанием сыновей, смотрела на Елену Петровну и видела в ней напоминание о предательстве мужа. Елена Петровна, одинокая и больная, чувствовала себя обузой, но уйти не могла. Дети, выросшие среди этих взрослых драм, становились всё закрытее, не понимая, почему их дом превратился в ледяную пустыню.
Они жили под одной крышей, но каждый — в своей изоляции. Некогда крепкая семья, где пахло пирогами и звучал смех, теперь была лишь тенью прошлого. Татьяна мечтала о свободе, Елена Петровна — о покое, а Дмитрий, уйдя к новой любви, оставил за собой лишь руины. И никто не знал, как вернуть утраченное тепло.
