Был ледяной вечер, когда я заметил их — измождённую женщину и девочку, сидевших на размокшем картоне у гастронома на Арбате.
Она прижимала ребёнка к себе, как будто могла защитить его от колючего московского ветра. Девочка, лет шести, сжимала в руках потрёпанного медвежонка, у которого не было одного уха. Перед ними лежала жестяная банка с парой жалких рублей.
Я только вышел из магазина, набитого пакетами, но что-то в их взгляде заставило меня остановиться. В горле застрял ком. Собравшись с мыслями, я подошёл ближе.
«Добрый вечер», — пробормотал я. — «Возьмите, пожалуйста. Тут еда».
Женщина подняла на меня усталые глаза, в которых читалась и надежда, и опасение.
«Спасибо», — ответила она тихо.
Я протянул булку, сыр и пакет молока. Женщина взяла, но девочка даже не потянулась к еде. Она смотрела на меня с любопытством, а потом спросила тоненьким голосом:
«А ты богатый?»
Вопрос ударил, как пощёчина. Я оглядел себя — обычная куртка, джинсы.
«Нет», — пробормотал я. — «А что?»
Она ткнула пальцем в мои пакеты.
«Ты просто берёшь и покупаешь. А мы сначала считаем».
Мир на мгновение замер. Девочка продолжала:
«Мама говорит, если купим хлеб — не хватит на метро. А если поедем на метро — не будет денег на ужин».
Сердце сжалось. Мать провела рукой по её волосам, горько улыбнувшись:
«Умная у меня девочка. Слишком умная».
Я присел перед ней на корточки.
«Как тебя зовут?»
«Лиза», — ответила она, и в её глазах мелькнула искорка.
Я улыбнулся.
«Лиза, а мандарины любишь?»
Её лицо вдруг ожило.
«Очень!»
Я достал из пакета ярко-оранжевый фрукт и протянул ей. Она взяла его так бережно, будто это был хрустальный шар.
«Мама варила компот из мандаринов», — радостно сказала Лиза. — «Когда у нас был дом».
Я сглотнул, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
«Наверное, вкусный».
Женщина потупила взгляд.
«Извините… вы не подскажете, где можно переночевать? В приюте, может…»
Я тут же достал телефон. Через несколько звонков нашёлся ночлежку в двух остановках от центра.
«Вас там накормят и дадут кровать».
Глаза женщины наполнились облегчением, будто с неё сняли невидимый груз.
«Спасибо вам».
«Я вас довезу».
Она колебалась, но потом кивнула.
Мы собрали их немногое — рваный рюкзак и потрёпанное одеяло — и сели в машину. По дороге Лиза взахлёб рассказывала, какие блюда будет готовить, когда у них снова появится своя кухня.
«Борщ, оладьи, котлеты… и мамин мандариновый компот!»
Мать вздохнула.
«Когда-нибудь, доченька».
В приюте их встретили приветливо. Перед тем как зайти, Лиза вдруг повернулась ко мне и крепко прижала мандарин к себе.
«Я его оставлю», — прошептала она. — «Для нашего нового дома».
Глаза застилало, но я кивнул.
«Хорошая мысль, Лиза».
Возвращаясь, я не мог выкинуть из головы её слова. Для меня мандарин — просто фрукт. Для неё — обещание. Обещание, что когда-нибудь у неё будет дом. И компот, который сварила мама.
