Было время, когда мой сын, Дмитрий, женился на девушке по имени Алевтина. Десять лет они ютились в тесной однушке в Нижнем Новгороде, растили дочьку. Семь лет назад Дима купил землю и задумал построить дом — просторный, тёплый, для всей семьи. В первый год лишь снесли старый сарай. На следующий — поставили забор, залили фундамент. Потом опять затишье — копейка к копейке, а денег всё не хватало.
С трудом возвели первый этаж. Мечта — двухэтажный дом, где хватит места всем, включая меня. Дмитрий всегда хотел, чтобы мы жили вместе. Этот этаж появился лишь после того, как Алевтина уговорила его променять их двушку на малогабаритку, а разницу вложить в стройку. Но теперь им стало тесно и там.
Когда они приезжают, разговоры только о доме. Какие обои выбрать, как провести свет, как утеплить стены. О моих делах, о здоровье никто не спрашивает. Я молча слушаю, но сердце стягивает тревога.
Давно чуяла, что они хотят продать мою двушку, чтобы достроить свою мечту. Однажды сын обронил: «В большом доме всем места хватит, мам!» Я не выдержала: «То есть мне квартиру продавать?» Они оживились, стали расписывать, как будет хорошо всем вместе. Но я взглянула на Алевтину — и поняла: жить с ней под одной крышей не смогу. Она смотрит на меня свысока, в её словах — колкие намёки, а я устала делать вид, что это просто так.
И всё же сына мне жаль. Он бьётся, но стройка идёт медленно. Хочу помочь, чтобы внучка росла в хорошем доме. Но тогда я спросила: «А где жить мне?» В их малюсенькой квартире не поместиться, а в недостроенном доме — никаких удобств.
Алевтина тут же подала идею: «Мам, а дача?» Да, есть у нас старая дачка под городом. Летом — хорошо: воздух, цветы, можно пожить пару дней. Но зима? Колоть дрова, греться у печи, мыться в тазу, бегать в сортир на морозе? Здоровье уже не то, не выдержу.
«В деревнях же как-то живут!» — усмехнулась она. Да, живут, но в домах с печкой да водой, а не в холодном сарае. Но деньги на стройку нужны, и я чувствую — меня подталкивают к выбору.
Последнее время часто заходила к соседу, Геннадию. Он, как и я, одинок. Пьём чай, болтаем, я иногда пеку для него пироги. А недавно подслушала, как Алевтина говорила с матерью: мол, можно меня «к Геннадию пристроить», а квартиру продать.
Как ножом по сердцу. Чего ещё ждать? Я-то знала, что в их «большом доме» мне не найдётся места. Но чтобы так… нагло? Душа болит. Думаю о сыне — помочь ему? Ведь он мой, хочу, чтобы у него всё вышло. Но страх гложет: неужели на склоне лет останусь без крова, без своего угла, как старая нищенка под мостом?
