Моя сестра Ольга обвиняет меня в том, что её муж ушёл от неё. Нет, он не ко мне перебрался, но, по её словам, если бы я не влезла в их жизнь, они бы жили душа в душу. Конечно, они могли бы прекрасно существовать в нашей общей квартире в Казани, пока я ютилась по съёмным углам и платила чужим дядям. Но я не собиралась отказываться от своего законного наследства.
Мы с сестрой получили двушку от родителей. Они ушли из жизни, когда мы уже были взрослыми: мне стукнуло 22, Ольге — 19. Я училась в Питере и осталась там после института, а Ольга жила в отчем доме в Казани.
Семь лет я провела в северной столице, но устала от вечной гонки и решила вернуться на родину. Работа у меня удалённая, так что карьере переезд не угрожал. Но Ольга умудрилась меня огорошить. Мы никогда не были близки, даже после похорон. Каждая горевала по-своему, звонили редко, разговоры были пустыми. Но то, что Ольга вышла замуж, стало для меня ударом ниже пояса. Она даже слова мне не сказала, на свадьбу не позвала. Это резануло по живому. Она моя кровь, но я сжала зубы и промолчала.
Мой приезд в Казань и возвращение в нашу квартиру вызвали бурю негодования у Ольги и её мужа Дмитрия. Они рассчитывали, что я передумаю, и даже не освободили мою комнату, хотя я предупредила о переезде за месяц. Приехала я поздно вечером, поэтому расхламление отложили на утро.
Так началась наша жизнь втроём. Ольга с Димой давали понять, что я им мешаю, но мне было плевать. Это ведь и моя жилплощадь. Я вела себя тише воды: музыку не включала, гостей не звала, из комнаты почти не высовывалась. Но жить с ними оказалось пыткой.
Ольга не заморачивалась с уборкой, а Дима был вообще бедой. После него ванная превращалась в свинарник: грязное бельё на полу, брызги повсюду, мокрое полотенце — иногда моё! — болталось на корзине. Он таскал мои продукты. Мы с сестрой по-разному закупались: она брала много, но дешёвое, я — мало, но хорошее. Дима мог спокойно сожрать мой творог, а когда я возмущалась, вопрошал, неужели я жадина.
Кухня после готовки Ольги выглядела как после нашествия татар: плита в подтёках, фартук в пятнах, иногда даже пол приходилось отмывать. Грязная посуда могла кучковаться днями, пока я, устав от пустых шкафов, не мыла всё сама. Похоже, они на это и рассчитывали.
Я быстро дошла до ручки и предложила составить график уборки. Но Ольга только махнула рукой:
«Если тебе мешает грязная посуда, помой сама. Ты ведь и так за собой прибираешь. У тебя уйма времени, а мы пашем.»
«Я тоже работаю, просто из дома», — парировала я.
«Ну и что? Всё равно свободного времени у тебя больше.»
Поняла, что разговаривать бесполезно. Тогда я забрала чистую посуду к себе, купила мини-холодильник и поставила замок на дверь. Выходила редко, чтобы они не шарились в моих вещах.
«Ой, барышня, не забудь подписать тарелки, а то оставишь на кухне!» — язвила Ольга. — «Дима, может, и нам замок поставить? Мало ли кто тут шляется.»
Скандалы стали ежедневными. Меня бесило, что ни Ольга, ни Дима не хотят искать компромисс. Я вернулась в свой дом, а не напросилась к ним! У меня такие же права, а у Димы их вообще ноль. Но я старалась не лезть на рожон.
После очередной перепалки из-за бардака в ванной я стала собирать вещи. Через пару дней съехала.
«С глаз долой — из сердца вон», — бросила Ольга.
Она ещё не знала, что я решила продать свою долю в квартире. Через две недели отправила ей официальное письмо с предложением выкупить мою часть, предупредив, что иначе найду покупателей со стороны. Ольга взбесилась:
«Ты рехнулась? Зачем продавать квартиру?»
«Потому что вы с мужем сделали мою жизнь невыносимой. Продам долу, возьму ипотеку, а ты делай что хочешь.»
«Продать посторонним? Это же испортит нам всю жизнь!» — орала она.
«Можем продать квартиру вместе, выручим больше. Обе возьмём кредиты и купим себе жильё.»
Ольга твердила, что ипотека им не по зубам, да и зачем я лезу не в своё дело. Я устала объяснять, что не могу жить с ними под одной крышей. Она хотела прибрать всю квартиру к рукам, а мне что, по миру идти? Хрен вам.
Дала ей неделю на раздумье, предупредив, что потом начну искать покупателей. Через два дня Ольга позвонила и заявила, что беременна. Я поздравила и спросила, обдумала ли моё предложение.
«Ты что, не въезжаешь? Я беременна! Какая ипотека? С чужими жить тоже нельзя, у нас будет ребёнок!»
Я рассмеялась. Предложение продать квартиру целиком всё ещё в силе, ответила я.
Ещё через два дня Ольга позвонила в истерике. Оказалось, Дима, узнав про возможную ипотеку, заявил, что не готов к такому, собрал вещи и свалил к мамаше. А беременность? Ольга соврала, чтобы разжалобить меня.
Теперь Дима подаёт на развод, а Ольга рыдает, что я разрушила её семью. Мол, пока я не вернулась, у них всё было как по маслу: своя квартира, никаких проблем. Я не чувствую вины. Они сами сделали моё существование невыносимым. Я заблокировала её номер — теперь всём займётся адвокат. Сестра мне больше не сестра.
