«Мой приезд в нашу общую квартиру перевернул жизнь сестры с ног на голову»: Теперь её муж требует развода, а виновата, конечно же, я
Моя сестра Людмила искренне убеждена, что именно я виновата в том, что её муж собрал манатки. Нет, он не влюбился в меня (тьфу-тьфу), но, по её версии, если бы я не сунула нос в их идиллию, они бы до сих пор пили чай с бабушкиным вареньем в нашей общей двушке в Екатеринбурге, пока я бы ютилась в съёмной каморке и обогащала чужую тётушку. Но я, видите ли, осмелилась предъявить права на свою половину наследства.
Квартиру мы с Люсей получили от родителей после их смерти. Мама с папой ушли, когда мы уже были взрослыми: мне стукнуло 20, Людмиле — 18. Я тогда грызла гранит науки в Питере и осталась там после учёбы, а сестра благополучно обживала родительское гнёздышко.
Семь лет в северной столице — и меня, как типичного задыхающегося от вечных пробок горожанина, потянуло на малую родину. Работала удалённо, так что хоть хоть завтра — хоть на Крайний Север. Но вот чего я не ожидала, так это новости о замужестве Людмилы. Мы не были близки даже после потери родителей: каждая горевала в одиночку, созванивались редко, разговоры — «как погода?» да «не забудь передачу». Но женитьба сестры без моего ведома — это уже перебор. Ни намёка, ни приглашения. Обидно, конечно, но я промолчала.
Мой возврат в Екатеринбург и законное заселение в нашу квартиру вызвали у Люды и её благоверного Артёма лёгкую (нет) истерику. Они так надеялись, что я передумаю, что даже не освободили мне комнату, хотя я предупредила за месяц. Пришлось в первый ночь ютиться на диване, а уж потом разбирать завалы.
Так началась наша весёлая жизнь втроём. Люда с Артёмом давали понять, что я тут лишняя, но мне было плевать — квартира-то наша. Я вела себя тише воды: ни музыки, ни гостей, из комнаты — только по нужде. Но терпеть их было невозможно.
Людмила считала уборку ниже своего достоинства, а Артём и вовсе превращал ванную в филиал болота: мокрые полотенца (иногда мои!) на полу, брызги по стенам, носки-загадки под раковиной. А ещё он воровал мою еду. У нас с сестрой разные подходы: она берёт дешёвое, но много, я — дорогое, но мало. Артём мог запросто стащить мой фермерский творожок, а когда я возмущалась, козырял: «Что, жалко?».
Кухня после Людкиных кулинарных подвигов напоминала последствия цунами: плита в подтёках, фартук в неизвестных пятнах, а пол иногда требовал швабры и молитвы. Гора посуды могла коптиться днями, пока я, не выдержав, не мыла её сама. Видимо, на этом и строился их гениальный план.
Вскоре я предложила график уборки, но Людмила лишь фыркнула:
«Если тебе мешает — убери сама. У тебя же куча свободного времени, а мы пашем как проклятые».
«Я тоже работаю, просто из дома», — парировала я.
«Ну и что? Всё равно успеешь».
Диалог окончен. Тогда я перетащила свою посуду в комнату, купила мини-холодильник и поставила на дверь замок. Выходила редко — на разведку.
«Ого, королевна! Теперь ещё и посуду под замком держишь?» — ехидничала Люда. — «Артём, может, и нам замок вешать? А то тут посторонние шляются».
Скандалы стали ежедневными. Меня бесило их нежелание договариваться. Я же не в гости приехала, а в свой дом! Мои права равны, а у Артёма их вообще нет. Но я держалась.
После особенно жаркой перепалки из-за ванной я начала паковать чемоданы. Через два дня съехала.
«С глаз долой — из сердца вон», — процедила Людмила.
Она ещё не знала, что я решила продать свою долю. Через пару недель отправила ей официальное письмо с предложением выкупить мою часть, предупредив, что иначе найду покупателей со стороны. Люда взорвалась:
«Ты рехнулась? Кому мы сдались эта квартира?»
«Вы с мужем сделали мою жизнь адом. Продам долу, возьму ипотеку — а ты как знаешь».
«Продать посторонним? Да это же кошмар!»
«Можем продать вместе — выручим больше. Обе возьмём кредиты и купим отдельное жильё».
Люда твердила, что им не потянуть ипотеку, да и зачем я лезу не в своё дело. Я устала объяснять очевидное: жить вместе — не вариант. Она хотела оставить всю квартиру себе, а мне, значит, скитаться? Ха-ха, нет.
Дала ей неделю на раздумья. Через два дня Людмила позвонила с радостной новостью: она беременна. Я поздравила и спросила, решила ли она вопрос с квартирой.
«Ты что, тупая? У меня ребёнок будет! Какая ипотека? Да и с чужими людьми нельзя!»
Я рассмеялась. Предложение продать квартиру целиком, напомнила я, всё ещё в силе.
Ещё через пару дней Люда позвонила в истерике. Оказалось, Артём, услышав про ипотеку, заявил, что не готов «в это вляпываться», собрал рюкзак и сбежал к маме. А «беременность»? Чистейшая ложь, чтобы разжалобить.
Теперь Артём топит на развод, а Людмила рыдает, что я разрушила её «идеальный брак». Мол, пока я не вернулась, они жили душа в душу в отдельной квартире без забот. Вины не чувствую. Они сами превратили мою жизнь в ситком. Её номер в чёрном списке — теперь всем займётся юрист. А сестра… Ну её.
