**12 июня**
Моя дочь Надя — ураган в юбке. Мы с женой растили её в спокойствии, в нашем доме под Нижним Новгородом никогда не поднимался шум, не звучали ссоры. Но в Наде как будто проснулась кровь моей бабки — взрывной, своенравной, упрямой. Та могла обидеться на ровном месте и стояла на своём до последнего. Надя, хоть и не видела её, повторяет каждую её черту. И это рвёт мне душу.
Критику Надя не переносит. Любой совет пролетает мимо ушей, а то и вовсе вызывает бурю. Мы с женой годами пытались её образумить, но всё было тщетно — хоть лбом об стену. Уже в садике она научилась вить верёвки из воспитателей, добиваясь своего с невинной улыбкой. Она слышала только то, что хотела, а не то, что нужно. Любое замечание ранило её, вызывая слёзы и крики. В подростковые годы наш дом стал полем боя. Я боялся, что она связалась бы с плохой компанией, начала курить или, не дай Бог, забеременела. Этого не случилось, но нервы она нам потрепала знатно.
После школы Надя объявила, что взрослая, и съехала в Питер с подругой, сняв квартиру в центре. На учёбу забила, решив, что деньги важнее диплома. Два года мы её почти не видели. Звонила редко, в гости не приезжала. Я седел от тревоги, каждую ночь ожидая звонка из больницы или ментовки. Но потом всё изменилось. Надя стала заглядывать к нам, сначала редко, потом чаще. Мы пили чай, избегали острых тем, и я надеялся, что буря утихла.
Я пытался научить её простым вещам — как починить кран, как готовить щи, но она отмахивалась: «Сама разберусь!» Вскоре выяснилось, что у Нади появился парень — Сергей. Тихий, добрый, он умел гасить её вспышки шуткой. Рядом с ним дочь казалась спокойной, счастливой. Они поженились, и я вздохнул с облегчением: может, остепенилась. Как же я ошибался.
Их семейное счастье продлилось недолго. Характер Нади взял своё. После каждой ссоры с Сергеем она приезжала к нам ночевать. Зная, как она ненавидит нравоучения, я молчал, наблюдал со стороны. Раз она поклялась, что больше не вернётся к мужу. Но через два дня они мирились, будто ничего не было. Я держал язык за зубами, боясь разрушить её хрупкий мир.
Но Сергей не был ангелом терпения. Однажды, вернувшись домой после очередной ссоры, Надя нашла записку: он ушёл, предложив развод. В тот день дочь билась в истерике. Мало того, что муж бросил — её ещё и уволили. Две недели я ухаживал за ней, как за маленькой: кормил, утешал, слушал её ночные монологи. Но однажды, вернувшись с работы, увидел Надю с чемоданом.
— Это из-за тебя! — набросилась она.
— Здравствуй, дочка. Куда собралась? Чем я провинился? — опешил я.
— Ты виноват, что Сергей меня бросил! Видел, как он меня терпит, мог бы поговорить! — кричала она.
— Ты сама говорила, чтобы я не лез, — напомнил я.
— А ты мог настоять! Просто смотрел, как мой брак рушится! — каждое её слово било по сердцу.
— Не смей так говорить! Вы сами решали, я тут ни при чём, — попытался я защититься.
— Конечно, ты всегда ни при чём! Спасибо за «поддержку»! Зря я вообще к вам вернулась! — выкрикнула она и хлопнула дверью так, что стёкла задрожали.
Я остался в гробовой тишине. Все эти дни я был рядом, не лез, как она просила. Но в её глазах я — корень всех бед. Моя девочка так и не повзрослела, ей проще обвинить других, чем разобраться в себе. Сердце рвётся от мысли, что она считает меня плохим отцом. Но я устал что-то доказывать. Это её жизнь, пусть живёт, как хочет. Только почему так больно?
**Вывод**: Дети — это навсегда, даже когда они несправедливы. Но любовь не значит терпеть вечные упрёки. Иногда надо просто отпустить.
