Когда мы с Димкой расписались, сразу загадали себе собственную крышу над головой. Жили мы в тихом городке под Воронежем и уповали только на свои силы. Мои старики помочь не могли, а Дима вырос у бабушки, Анны Петровны, и возвращаться к ней насовсем не хотел. С матерью он почти не общался – та заглядывала лишь изредка, проведать старушку. Сыном она, видимо, давно не интересовалась: новым мужем да дочкой малой была занята.
Взяли ипотеку и вкалывали как бешеные. Мечтали поскорее закрыть часть кредита, чтобы задуматься о детишках. Дима одолжил у мамаши немного деньжат, но быстро вернул. Пять лет жили на всём готовом, и вот – ипотека почти выплачена. Вздохнули свободнее: даже если я уйду в декрет, потянем. Решились на ребёнка – и о чудо, тест показал две полоски. В тот самый день, когда собрались праздновать, в дверь звонок – а там свекровь, Людмила. Явилась как снег на голову.
“Что так веселы?” – бросила она ехидно, оглядывая нас.
Поделились радостью, но ей хоть бы хны. Вместо поздравлений выпалила:
“Я не за этим. Дима, твоя сестра, Аленка, замуж собралась. Жить ей негде. Бабушка к вам переедет, так что место приготовьте.”
“С чего бы к нам?” – опешил Дима.
“Она тебя вырастила, вот и отплати добром,” – отрезала Людмила.
“Мать, у неё же своя двушка! Почему Аленка там жить не может?”
Разговор закончился потоком упрёков. Свекровь хлопнула дверью – только её и видели. А назавтра явилась бабушка. Стоит на пороге, платочек в руках мнёт, слёзы катятся. “Только обуза я вам, никому не нужна”, – шепчет, а у меня сердце в куски. Дима обнял её: “Не плачь, бабуля, всё образуется”. Но я-то чувствовала – спокойной жизни конец.
С переездом Анны Петровны начался ад. Свекровь стала наведываться когда вздумается – без звонка, без спроса. Утверждала, что имеет право мать навещать. После её визитов начали пропадать вещи. Мелочь, но противно: то вазочка, которую хвалила, то статуэтка с полки. Молчала, но внутри всё клокотало. А потом Аленка у бабушки телевизор прихватила – тот самый, что мы с Димой купили, чтобы бабуля сериалы смотрела. Та рассказала, как внучка просто упаковала его и унесла, даже не объяснив. Хуже того, Аленка забирала у неё всю пенсию, оставляя без копейки.
Как-то Анна Петровна не выдержала и сказала дочери:
“Если так скучаешь, могу обратно переехать. У Аленки детей нет, а Дима скоро отцом станет.”
После этого Людмила реже стала появляться. Видать, испугалась, что мать квартиру обратно заберёт. Через год после рождения сына я вышла на работу – бабушка с радостью нянчила правнука. Замечтали о трёшке – в двушке тесно стало. Анна Петровна как-то сияет и говорит:
“Аленка беременная, помощи просит. Да я уж тут обжилась, никуда не хочу. Купим трёшку и будем ждать нашу золотую девочку!”
Верю, что так и будет. Но каждый раз, вспоминая бабушкины слёзы и свекровину наглость, чувствую, как злость подкатывает. Наша семья заслужила покой, и я сделаю всё, чтобы оградить её от тех, кто в нас только корысть видит.
