Свекровь и невестка
Татьяна Аркадьевна возвращалась домой без спешки, как обычно. Повернув ключ, она вдруг услышала в квартире чужие голоса. Сняла туфли и на цыпочках прошла на кухню.
То, что она увидела, ошарашило её.
За столом громко смеялись три девушки. В центре, будто хозяйка, сидела её невестка — Светлана. На плите кипела кастрюля, и по всей квартире стоял аромат свежего борща. Того самого, который Татьяна сварила утром на ужин.
— Это ещё что за цирк?! — резко бросила она, и в кухне воцарилась мёртвая тишина.
Светлана подняла голову и слащаво улыбнулась:
— Мамочка, просто подружки зашли. Поболтать. Я их угостила. Борщ отличный, правда?
Татьяна Аркадьевна молча окинула взглядом стол. В тарелках — остатки её ужина. На столе — её лучший сервиз. Исчезли фрукты из вазы, купленные на выходные.
Светлана жила в семье уже два года. Сын Игорь влюбился без памяти, поженились быстро. Сначала снимали квартиру, но когда хозяйка неожиданно продала жильё, оказались на улице.
— Мам, пусти нас ненадолго, — умолял Игорь. — Мы быстро найдём вариант.
Татьяна пустила. Но сразу обозначила правила. И с первого дня поняла — покоя не будет. Светлана была наглой, хамила, отвечала с вызовом. Каждый день — новый повод для ссоры.
Сначала крошки на столе. Потом разбросанные вещи. Затем — хлопанье дверьми.
— Почему вас выгнали? — спросила Татьяна однажды, не сдержавшись.
— Квартиру продали, — отрезала невестка.
— Не верю. Обычно дают месяц, а вам — два дня. Наверное, с арендодателями ты так же разговариваешь, как со мной?
Светлана усмехнулась, засунула в уши наушники и отвернулась.
На следующий день Татьяна собрала крошки со стола и демонстративно высыпала их на кровать невестки. Та взбесилась, закричала. Скандал вышел громкий.
Вечером с работы вернулся Игорь. Выслушал мать и тихо спросил:
— И всё это — из-за крошек?
— Из-за неуважения! — вспыхнула Татьяна. — Либо живёте по моим правилам, либо съезжаете.
Игорь пообещал поговорить со Светланой. Та пару дней вела себя тихо, а потом всё началось заново. И вдруг — резкая перемена. Уборка, тишина, даже компот сварила.
Татьяна насторожилась. И не зря. Через неделю сын сообщил:
— Мам, ты станешь бабушкой.
Вместо радости — раздражение. Ребёнок — а жилья нет. Да ещё и невестка, с которой невозможно ужиться.
— Теперь понятно, почему она притихла! Ты её уговорил! — бросила она сыну. — Но это ничего не меняет. Жить вам здесь нельзя. Мне ещё работать, не на пенсии.
Сын промолчал. А на следующий день, как только Татьяна ушла в гости, Светлана позвала подруг. И её борщ пошёл по тарелкам.
Но Татьяна вернулась раньше и застала этот «пир».
— Это моя квартира, не кабак. Убирайтесь вон! — жёстко сказала она. — А ты, Света, собирай вещи.
Светлана вышла, не сказав ни слова. Вечером пришёл Игорь. Увидев женины чемоданы у двери, молча собрал свои.
— Если уйдёшь — можешь не возвращаться, — сказала Татьяна.
Но он ушёл. Полгода они не общались. Лишь потом Татьяна Аркадьевна решилась позвонить. Встретились в кафе. Со Светланой она больше не разговаривала.
Бабушкой Татьяна стала, но на расстоянии. И если о чём и жалела, так только о том, что пустила невестку в дом. Потому что уважение — не то, что можно выпросить животом. Оно либо есть, либо нет.
