**Последний путь под дождем**
Холодный сентябрьский ливень бил по разбитой дороге, ведущей в деревню Осиновку. Петр Семёнович, ссутулившись под потоками воды, упрямо шагал вперед. Грязь хлюпала под сапогами, каждый шаг давался с трудом, но он не останавливался. Сегодня он должен был быть здесь, у своей Людмилы. Наконец сквозь серую пелену дождя проступили очертания старого погоста.
— Вот и её рябина… — прошептал он, и голос сломался от боли.
Он подошел к скромному кресту и тяжело опустился на колени, не чувствуя, как промокшая шинель леденит тело. Вода струилась по морщинистому лицу, смешиваясь со слезами. Сколько он так простоял бы, утонув в воспоминаниях, — неизвестно. Но вдруг за спиной раздались шаги. Петр обернулся и замер, сердце сжалось от неожиданности.
То утро было промозглым и серым. Петр Семёнович, кутаясь в потертый плащ, стоял на автобусной остановке в Перми. Транспорт опаздывал, и это выводило его из себя. Рядом молодая девушка звонко смеялась, разговаривая по телефону, не замечая его хмурого взгляда.
— Можно потише? — резко бросил он, не сдержав досады.
— Ой, извините! — смущенно ответила она и поспешно закончила разговор. — Мам, я потом перезвоню, ладно?
Повисла неловкая тишина. Петр почувствовал себя виноватым — его грубость ударила и по нему самому. Он крякнул и пробормотал:
— Извините, просто… день тяжелый.
Девушка посмотрела на него с мягкой улыбкой:
— Да ничего, погода у всех нервы треплет. А я, наоборот, люблю дождь. Пахнет, будто земля перед зимой вздыхает!
Петр промолчал, лишь кивнул. Он не был из тех, кто легко заводит разговоры с незнакомцами. Этим всегда занималась Людмила. Она решала всё: от квитанций до семейных праздников. Он принимал её заботу как должное, пока она была рядом. А теперь его мир стал пустым, как вымерзшее поле.
Не обращая внимания на его молчание, девушка продолжила:
— А знаете, может, не зря автобус задерживается? Кто-то как раз успеет подойти! Вот моя подруга, например, только подбегает.
Петр хотел огрызнуться, что это слабое утешение для тех, кто мокнет на ветру, но вдруг вспомнил Людмилу. Если бы сорок лет назад он не успел вскочить в тот автобус, их судьбы, может, никогда бы не пересеклись. Как сложилась бы её жизнь? Была бы она счастливее без него?
Людмила умела видеть свет даже в самых хмурых днях. Её смех был как солнце, а доброта согревала всех вокруг.
— Я даже не знал, когда ей самой было тяжело… — подумал Петр, и глаза заволокло слезами.
Чтобы отвлечься, он решил ответить:
— В Осиновку едете? Глухомань, молодёжи там почти нет.
— Да, — кивнула девушка. — Я внучка тёти Кати, навещаю её. А вы?
— К жене, — тихо сказал он. — Это её родные места.
— А как её звали? Может, знакомая.
— Соловьёва. Людмила Васильевна.
Девушка нахмурилась, но покачала головой:
— Нет, не слышала.
— Она, когда за меня вышла, в город перебралась, — объяснил Петр. — Только к родителям ездила, а после их смерти и вовсе редко.
Он замолчал, утонув в воспоминаниях. Людмила так любила Осиновку, мечтала, чтобы они всей семьёй приезжали чаще. Но у Петра вечно не хватало времени. Теперь время было, а семьи — нет. Сын Дмитрий жил своей жизнью, внуков не привозил.
— Ой, а вот и моя подруга! — воскликнула девушка, замахав рукой. — Света, иди сюда!
Она повернулась к Петру, улыбаясь:
— Ну вот, и автобус сейчас подойдёт.
И правда, за поворотом показался старый «ПАЗ». Дорога до Осиновки заняла бы около трёх часов. Петр вспомнил, как в молодости Людмила опоздала на автобус, и они бродили по городу до рассвета. Тогда всё было впереди — и надежды, и тепло.
Потом началась обыденность. Они почти не ссорились — с Людмилой было невозможно ругаться. Её терпение казалось бесконечным. Но Петр изменился, начал принимать её любовь как должное, не замечая тех мгновений, что им давались.
Если бы он мог сказать себе молодому одно слово, это было бы: «Держись».
Когда автобус въехал в деревню, сердце Петра забилось чаще. В голове всплыли строчки: «Ад — это когда „никогда“ длится вечно».
Дождь в Осиновке лил не переставая, стуча по крыше. Петр с трудом поднялся:
— Моя остановка.
Он шагнул под ливень, не оглядываясь. Девушка с подругой тоже вышли, укрывшись под козырьком. Увидев, куда он направился, она крикнула:
— Куда вы? Там же только кладбище!
Петр остановился, обернулся, но не ответил. Его взгляд сказал всё. Девушка опустила глаза и поняла.
Тот день, когда Людмила ушла навсегда, стал для Петра чёрной полосой. Они поссорились из-за ерунды. Он, как всегда, замкнулся, отказался от ужина и молчал. Людмила, всегда переживавшая за него, пыталась помириться, но он оттолкнул её.
— Я в магазин схожу, — сказала она, вытирая слёзы. — Тебе чего-нибудь взять?
— Не надо, — буркнул он.
Она вышла — и он больше не увидел её. На переходе её сбила машина. В один миг жизнь Петра разломилась пополам, оставив лишь вину и пустоту.
Теперь он шёл по раскисшей дороге, не чувствуя холода. Вода била в лицо, но он упрямо шёл к погосту. Дойдя до могилы Людмилы, он опустился на колени.
— Вот и твоя рябина, моя ненаглядная, — прошептал он, задыхаясь.
Слёзы текли, смешиваясь с дождём. Он потерял счёт времени, но вдруг — шаги за спиной. Петр обернулся. Перед ним стояла та самая девушка с остановки, промокшая, но с тёплой улыбкой. В руках она держала зонт.
— Извините, что помешала, — тихо сказала она. — Но ваша жена не хотела бы, чтобы вы простудились. ПойдёмтеОн медленно взял её протянутую руку, и впервые за долгие месяцы в его душе шевельнулось что-то похожее на надежду.
