Когда мы с Дмитрием поженились, мне едва исполнилось двадцать, а он был ещё моложе — всего восемнадцать. Мы не планировали заводить детей так рано, но две полоски на тесте не оставили выбора. Через девять месяцев на свет появились близнецы — две очаровательные девочки. Нас стало трое, и впереди лежала целая жизнь. Мы были юны, наивны, но полны надежд.
Жили скромно, денег вечно не хватало. Дима крутился как белка в колесе: днём — на заводе, ночью — на разгрузке, подрабатывал где придётся. Я, несмотря на грудных младенцев, вязала на заказ, писала тексты, шила. Было трудно, порой казалось, что сил больше нет, но мы держались. Когда девочки пошли в садик, я устроилась на нормальную работу, через год даже получила повышение. Закрыли долги, съездили в отпуск, наконец-то вздохнули свободнее.
Пятнадцать лет. Пятнадцать лет мы были вместе. Растили дочек, делили радости и горести, тянули этот быт. Но что-то пошло не так. Я стала замечать, что Дмитрий отдаляется. Раньше он мчался домой, а теперь всё чаще задерживался «на работе». Хотя уже давно сменил место, и график там был нормированный. Говорил — дежурство, срочный заказ, помощь другу. А я верила. Верила, потому что думала — мы одна семья.
А потом моя интуиция завопила, как сирена. Я проверила его телефон. Звонки, переписки, отметки на карте. Всё стало ясно: муж мне изменял. Давно. Систематически. Холодно и расчётливо.
Я села напротив него и выложила всё. Надеялась, что ошибаюсь, что это недоразумение. Но он посмотрел в глаза и… признался. Сказал, что встретил ту самую — Марину, свою первую любовь из школы. Что всё это время не мог её забыть. Что теперь наконец понял, кого по-настоящему любит.
Я выгнала его. Без колебаний. Он ещё топтался на пороге, переехал к матери. Она звонила, умоляла простить, твердила, что он просто запутался. Но я не слушала. Подала на развод. Горела от боли и злости. Он предал не только меня — он предал наших детей.
Прошло время. Он стал появляться снова. Говорил, что скучает, что хочет быть рядом. Я не доверяла, но девочки тянулись к нему. Они не понимали всей подоплёки, и я не хотела грузить их взрослыми проблемами. Постепенно мы стали общаться. Гуляли в парке, ходили в кино, даже съездили на шашлыки. Казалось, всё налаживается. Он вернулся домой, пусть и неофициально. Мы снова стали семьёй.
А потом — новый удар. Я узнала, что беременна. Два месяца. Внутри всё дрожало. Неужели он снова убежит? Дима на словах поддерживал, но на деле… чаще ночевал у матери. А Марина — та самая школьная любовь — не слазила с его телефона. Я даже встретилась с ней однажды. Надеялась поговорить по-человечески, объяснить, что у нас дети, что я жду ребёнка. А она только пожала плечами: «Я тут ни при чём. Пусть сам решает».
Он решил. Ушёл к ней. Оставил меня одну. С беременностью. Сын родился без отца. Дима увидел его лишь раз. Один. И пропал.
Прошло почти два года. Я ращу сына сама. Помогают родители. Девочки всё понимают, хоть и делают вид, что нет. А Дмитрий… Будто стёр нас из своей жизни. Я не звоню, не пишу. Научилась жить без него. Но в душе — пустота. Потому что боль от предательства мужа — это одно. А боль от того, что отец бросил своих детей ради каких-то воспоминаний — это совсем другая история. История, которую я не пожелаю никому.
