Когда-то я думала, что знаю своего сына… Но сейчас он словно чужой. Его жена медленно губит его душу, превращая жизнь в кромешный ад.
Бывало, смотрю на него — и сердце обрывается. Будто тень от прежнего Артёма осталась, а сам он тает, как свехка. И всё из-за неё — той, что сначала казалась опорой, а оказалась каторгой. Даже слов подобрать не могу, чтоб не разрыдаться от злости и боли.
Женился он поздно, уже за тридцать. К тому времени крепко стоял на ногах — стал директором транспортной компании в Самаре. От первого брака остался сын, и я надеялась, что во второй раз он будет осторожнее. Но с Ларисой всё завертелось быстро. Деловая, с норовом — владела аптеками, времени на сантименты не тратила. Я молчала: лишь бы ему было хорошо.
Перед свадьбой она пожила у нас. Тогда я ещё думала: крепкая хозяйка, лишнего не болтает, в доме — чистота. Артём светился, твердил, что нашёл свою судьбу. Сыграли скромно, но с душой. Потом перебрались в свою квартиру.
А через полгода Ларисна вдруг заявила: «Пора рожать». Возраст поджимал — тридцать пять не шутка. Сначала не получалось, потом она махнула с подругой в Турцию, а вернулась — и холодно бросила: «Беременна». Сын обрадовался, а у меня в душе ёкнуло. Но промолчала — не дело свекрови лезть.
Беременность её измучила. То рыдания, то крики. Артём звонил, спрашивал: «Нормально ли это?» Я успокаивала: «Гормоны, пройдёт». Надеялась, что после родов всё наладится.
Не наладилось. В день выписки он поднёс ей роскошные розы. Она, не глядя, швырнула их в урну у больницы. Я взглянула на сына — стоял, будто побитый, глаза потухшие. Хотелось и обнять, и закричать от бессилия.
Потом началось: то на «важные встречи», то «срочные дела» — оставляла внука мне. Приезжала — дом сиял, всё по расписанию: кормление, сон, прогулки. Но от неё — ни тепла, ни спасибо. Вечно сжатая, будто пружина, взгляд колкий. Я чувствовала себя лишней, хотя и помогала, и деньги подкидывала.
Год прошёл, второй… Артём будто выцвел. Усталый, понурый. Пыталась говорить — отмахивался: «Устал просто». Потом признался шёпотом: «Не знаю, как дальше. Вечно ей что-то не так. Кричит, грозится уехать в Воронеж к родителям, сына забрать…»
А потом и вовсе кошмар начался. Запретил командировки: «Я не нянька, твой ребёнок — сам с ним сиди!». Сын сдался — ушёл с должности, перешёл на удалёнку, подрабатывал где мог. Зарплата упала втрое. Теперь она его попрёки швыряет: «Нищета, на моей шее висишь!». А он ведь ради неё всё бросил…
Месяц назад он слёг — грипп, под сорок температура. Попросила внука забрать, чтобы не заразил. Лариса отказала. Приехала сама — и обмерла: сын, весь в поту, пол моет, а она на диване, в телефоне копается. Бросила сквозь зубы: «Чего разлёгся? Я и с температурой на ногах была».
Села на кухне — и заплакала. Мой мальчик, умный, добрый, сильный… Теперь — тень. Она его ломает, как щепку. А он терпит. Говорить с ним — глух. С ней — бесполезно. Каменьем смотрит. Боюсь, однажды он не выдержит. И тогда потеряю его навсегда…
