Варвара вернулась домой уже затемно. За окнами петербургской хмари лишь тускло отражались фонари. Она застыла на пороге, сжимая в руках сумку, и вдруг твёрдо заявила:
— Подаю на развод. Квартиру оставляю тебе — просто верни мою долю. Мне она не нужна. Я уезжаю.
Дмитрий, её муж, так и осел в кресло.
— Куда это ты?! — выдавил он, растерянно хлопая глазами.
— Не твоя забота, — спокойно ответила Варя, вытаскивая с антресоли старенький чемодан. — Поживу у Катьки на фазенде. А там видно будет.
Он не понимал. А она уже всё решила.
Три дня назад врач, перелистывая её анализы, тихо произнёс:
— У вас ситуация… не лучшая. Максимум восемь месяцев… С лечением — может, год.
Она вышла из поликлиники, будто в вакууме. Город гудел, солнце слепило. В голове стучало: «Восемь месяцев… даже сорокалетие не встречу…»
На скамейке в сквере присел старичок. Молчал, грелся под осенним солнышком, потом вдруг заговорил:
— Хочется, чтобы последний день был солнечным. Уже многого не жду, но тепло — это подарок. Не находите?
— Нашла бы, если бы знала, что он последний, — прошептала Варя.
— Вот и не тяните. У меня было столько «потом», что хватило бы на три жизни. Но так и не случилось.
Варя слушала и понимала — вся её жизнь была не про несть. Работа, которую терпела ради стабильности. Муж, ставший чужим ещё лет пять назад — измены, холод, безразличие. Дочь, звонившая только за деньгами или чтобы вещи постирать. А себе — ни выходных, ни новых сапог, ни даже чашки кофе в «Шоколаднице» одной.
Она копила на «потом». И вот это «потом» могло не наступить. Внутри будто щёлкнуло. Она пришла домой и впервые сказала «нет» — сразу всем.
Назавтра Варя написала заявление на отпуск, сняла все накопленные рубли и уехала. Муж метался, дочь орала в трубку — она лишь спокойно отвечала: «Нет».
На катькиной даче было тихо. Она сидела в кресле-качалке, кутая ноги в плед, и думала: неужели вот так всё и закончится? Она не жила. Она обслуживала других. А теперь — себя.
Через неделю Варя улетела в Сочи. Там, в кафе на набережной, познакомилась с Сергеем. Журналист. Умный, с добрыми глазами. Говорили о книгах, о людях, о бессмысленности бытия. Впервые за десять лет она хохотала, не озираясь по сторонам.
— Давай останемся здесь? — предложил он как-то. — Я могу работать откуда угодно. А ты будешь моей вдохновением. Я тебя люблю, Варя.
Она кивнула. Почему бы и нет? Времени так мало. Пусть будет счастье — хоть на мгновение.
Прошло два месяца. Она чувствовала себя прекрасно. Смеялась, загорала, варила по утрам кофе в турке, сочиняла байки для таких же курортников. Дочь сначала истерила, потом сдулась. Муж перевёл её долю. Жизнь вошла в спокойное русло.
А потом зазвонил телефон.
— Варвара Игоревна? — взволнованный голос врача. — Мы допустили ошибку… это были не ваши анализы. Вы абсолютно здоровы. Просто переутомление.
Она молчала, а потом расхохоталась — так, что соседи за стеной застучали.
— Спасибо, доктор. Вы мне подарили вторую жизнь.
Она посмотрела на спящего Серёжу и пошла на кухню ставить чайник. Потому что впереди у неё было не восемь месяцев — а целая жизнь.
