Во времена Союза я встретил женщину с тремя детьми — совсем одну, без поддержки.
— Андрей, ты и правда хочешь жениться на продавщице с тремя ребятишками? Совсем крыша поехала? — Витя, мой сосед по общаге, хлопнул меня по плечу с усмешкой.
— А что тут такого? — даже не отрываясь от починки будильника, ответил я, лишь краем глаза глянув на него.
Тогда, в восьмидесятых, наш провинциальный городок жил размеренно, без спешки. Моя жизнь — тридцатилетнего холостяка — умещалась между заводом, общагой, редкими шахматными партиями да телевизором. Бывало, глянешь в окно, увидишь ребятишек во дворе — и нахлынет тоска. Но сразу гнал прочь мысли: какая семья в четырёх стенах общей комнаты?
Всё изменилось в дождливый октябрьский вечер. Зашёл за хлебом в гастроном — обычный поход, как всегда. Только за прилавком стояла Ольга. Раньше её не замечал, но тут взгляд зацепился. Усталые, но добрые глаза, а в них — тёплый свет.
— Батон или бородинский? — спросила она с лёгкой улыбкой.
— Батон… — пробормотал я, будто школяр.
— Только из печи, — ловко завернула и протянула.
Когда наши пальцы коснулись, что-то ёкнуло внутри. Я копался в карманах, собирая мелочь, украдкой разглядывая её. Простая, в рабочем халате, лет под тридцать. Усталая, но с какой-то внутренней силой.
Через несколько дней увидел её на остановке. Ольга тащила сумки, а рядом вертелись трое: парнишка лет тринадцати серьёзно держал тяжёлый пакет, девочка вела за руку малыша.
— Давайте помогу, — предложил я, забирая сумку.
— Не надо, спасибо… — начала она, но я уже грузил вещи в автобус.
— Мам, а это кто? — сразу спросил младший.
— Тише, Серёжа, — одёрнула его сестра.
По дороге выяснилось, что живут они в старушке-пятиэтажке недалеко от завода. Старший — Дима, дочь — Аня, младший — Серёжа. Муж Ольги погиб, и с тех пор она тянула семью одна.
— Живём, не жалуемся, — сказала она с усталой улыбкой.
В ту ночь я не мог заснуть. В голове — её глаза, голос Серёжи, и внутри будто проснулось что-то забытое, будто жизнь готовит мне что-то важное.
С тех пор я стал заходить в гастроном чаще: то молоко купить, то пряники, то просто так. Коллеги начали подтрунивать:
— Андрей, ты чего? Три раза в магазин — это неспроста, — ухмылялся Петрович, мой бригадир.
— Продукты свежие нужны, — отмахивался я, краснея.
— Или продавщица? — подмигивал он.
Однажды я дождался её после смены.
— Давайте сумки донесу, — сказал, стараясь звучать спокойно.
— Не надо… как-то неловко…
— А на потолке спать — вот это неудобно, — пошутил я, забирая пакеты.
По дороге она рассказывала о детях. Дима подрабатывает после школы, Аня — круглая отличница, а Серёжа недавно научился завязывать шнурки.
— Вы очень добрый, но не стоит нас жалеть, — вдруг сказала Ольга.
— Я и не жалую. Хочу быть рядом.
Потом я пришёл к ним починить кран. Серёжа крутился рядом, разглядывая инструменты:
— А ты и велосипед починишь?
— Приноси, разберёмся, — улыбнулся я.
Аня попросила помочь с математикой. Сидели, решали. За чаем говорили о жизни. Только Дима держался отстранённо. Позже я услышал их разговор:
— Мам, он тебе нужен? А если уйдёт?
— Он не такой.
— Все они одинаковые!
Я стоял в коридоре, сжав кулаки. Хотел уйти. Но вспомнил, как Аня радовалась пятёрке, как Серёжа смеялся над шутками, и понял — не могу.
Сплетни на работе множились, но мне было всё равно. Я знал, зачем живу.
— Андрей, одумайся, — уговаривал Витя. — Зачем тебе чужие проблемы? Найди девушку без детей.
— Ты серьёзно? Жениться на продавщице с тремя детьми?! — возмущался сосед по общаге.
— Заткнись, Витька, — бросил я, не отрываясь от будильника.
Однажды вечером я помогал Серёже с поделкой в школу. Мальчишка старательно вырезал фигурки, высунув язык.
— Дядя Андрей, ты к нам навсегда? — вдруг спросил он.
— В каком смысле? — растерялся я.
— Ну… жить. Как папа.
Я замер. В коридоре скрипнула доска — Ольга стояла в дверях, прикрыв ладонью рот. Через секунду она резко развернулась и выбежала на кухню.
Она плакала, уткнувшись в полотенце.
— Оль, что случилось? — осторожно положил руку ей на плечо.
— Прости… Серёжа маленький, не понимает…
— А если он прав? — повернул её лицом к себе.
Она подняла глаза, полные слёз.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
В этот момент в кухню ворвался Дима:
— Мам, что он тебе сделал?! — глядел на меня в упор.
— Всё в порядке, — сквозь слёзы улыбнулась Ольга.
— Врёшь! Убирайся отсюда! — крикнул он.
— Пусть говорит, — я не отвёл взгляд. — Выскажи всё.
— Чего тебе от нас надо? Денег нет, квартира тесная…
— Вас. Тебя, Аню, Серёжу, вашу маму. Мне вы все нужны. И я никуда не уйду.
Дима сжал кулаки, потом резко развернулся и захлопнул дверь в своей комнате. Оттуда доносились сдавленные рыдания.
— Иди к нему, — тихо сказала Ольга. — Это важно.
Я нашёл его на балконе. Он сидел, обхватив колени, и смотрел в темноту.
— Можно рядом? — присел я.
— Чего тебе?
— Я тоже рос без отца. Мать старалась, но… было тяжело.
— И что?
— Просто знаю, каково это — без мужской руки. Когда не у кого спросить, как гайку затянуть или за себя постоять.
— Я и сам могу, — буркнул он.
— В этом не сомневаюсь. Ты молодец. Но иногда настоящий мужчина — это не только кулаки, а ещё и умение принять помощь. Ради близких.
Он молОн молчал, потом тихо сказал: «Ладно… Попробуем».
