Как во сне, в котором знакомое становится странным, а боль — ещё острее…
В пятом классе у Светланы сломалась нога, и она попала в больницу. Боль отступала перед одной мыслью: а вдруг отец придёт? Принесёт «Мишку косолапого», обнимет, как в детстве? Мать сидела рядом, но глаза у неё были пустые, словно застекленённые. По просьбе дочери Людмила позвонила Виктору, но он так и не появился. Оказалось, он улетал в Сочи с новой пассией, и «старая» семья его больше не интересовала. Светлана, лежа под белым больничным светом, впервые поняла: она — лишняя.
Юность её прошла в бунте. Она не училась, убегала из дома, орала на мать и бабку Нину. Людмила в такие моменты молчала, будто превращалась в статую. Бабка, как тень, металась между ними, но силы её таяли. Именно она купила Светлане платье на выпускной — белое, с кружевами, будто для принцессы. Но в тот вечер отец даже не позвонил, будто его и не существовало.
Университет она выбрала случайно — куда взяли по баллам. Денег на платное не было. Однажды, набравшись духа, она позвонила отцу. Его слова: «У вас там своя жизнь, не приставай!» — ударили, как ножом. Она никому не рассказала. Спряталась в Измайловском парке, рыдала до вечера, пока прохожие не перестали оглядываться. Боль, смешанная с гордостью, разъедала её, как ржавчина.
После учёбы Светлана встретила Дениса — доброго, крепкого, как дуб. Когда начали готовиться к свадьбе, его родители настаивали: «Пригласи отца!» Стыдно было признаться, что ему это не нужно. Всё равно отвезли приглашение Виктору Сергеевичу и его новой жене.
Встреча длилась пять минут. Он торопился на деловую встречу, даже не посмотрел на зятя. Бросил конверт в «БМВ», помог сесть жене — высокой, в норковой шубе. Та кивнула, будто подавая милостыню, и они уехали, забыв даже спросить, как дочь.
На свадьбе её провожал под руки дядя Коля, брат матери. Отец не приехал, не позвонил, будто её не существовало. В тот день, в белом платье, Светлана поняла: надеяться больше не на что.
Они с Денисом купили квартиру в Люберцах, работали, растили двоих детей. Его семья стала для неё родной. Мать иногда привозила внукам «Растишку», но глаза её оставались пустыми. Бабки Нины уже не было, и только о ней Светлана вспоминала с теплом.
Жизнь шла. В тридцать шесть у неё был цветочный магазин у метро, любящий муж, дети, которые смеялись звонко, как колокольчики. Мать изредка звонила — формально, будто отчитываясь. Казалось, её душа улетела тогда, когда ушёл Виктор, и так и не вернулась.
Однажды в дверь позвонили. Отец. Седеющий, в дорогом пальто. «Приезжайте на юбилей», — сказал, не заходя. Он был начальником, готовился к пенсии, и, видимо, нуждался в картинке «счастливой семьи». Светлана вежливо отказала: «Работа».
Через три года раздался звонок из больницы. Виктор Сергеевич попал в аварию. Жена сбежала, друзья отвернулись. В палате лежал старик — не её отец, а чужой, сломленный человек.
Она оплатила лечение, наняла сиделку. Но когда он прошептал: «Может, перееду к вам? Ты же моя кровь…» — она замолчала. Его же слова — «У тебя своя жизнь» — прозвучали в голове, как эхо.
Она вышла, не оглянувшись. Вернулась домой, где пахло пирогами, где Денис чинил велосипед, а дети кричали: «Мама!» Их любовь была настоящей. А её рана… Она не заживёт. Но они никогда не узнают такой боли.