Разбитые мечты: цена материнства
Много лет Ольга и Дмитрий мечтали о ребёнке, но судьба оказалась безжалостна — забеременеть не получалось. Усыновление стало последней надеждой, единственным выходом из отчаяния. Дорога к этому решению была мучительной: бесконечные проверки, горы бумаг, месяцы ожидания. Ольга до сих пор помнила их первый визит в детский дом под Нижним Новгородом. Глаза детей, полные тоски и робкой надежды, словно умоляли: «Заберите нас отсюда». Среди них была Марина — двенадцатилетняя девочка с тёмными косами и огромными синими глазами, до боли напоминавшая покойную сестру Ольги. Сердце женщины сжалось от жалости. Дмитрий мечтал о сыне, но Марина покорила их обоих. Она радовалась каждому их приходу, тянулась к ним, как к родным.
Когда заведующая приютом шепнула, что Марину уже пять раз брали в семью и каждый раз возвращали, Ольгу затрясло от несправедливости. «Вечная детдомовка» — так называли девочку за спиной. Причины возвратов звучали туманно, но Ольга не стала копать глубже. Её доброе сердце не выдерживало мысли, что ребёнка предавали те, кому она успела поверить. Они с Дмитрием поклялись: Марина станет их дочерью, и больше никто не посмеет её бросить.
Пока ждали разрешения, они забирали Марину домой всё чаще. В их трёхкомнатной квартире в Новосибирске для неё выделили отдельную комнату — роскошь, о которой детдомовские дети даже не мечтали. Марина светилась от счастья, а Ольга и Дмитрий окружали её заботой, пытаясь залечить старые раны. И тут случилось чудо: Ольга узнала, что беременна. Такое часто бывает с теми, кто берёт приёмного ребёнка — будто судьба даёт второй шанс. Супруги ликовали, но отказываться от усыновления и не думали. Марина стала частью их семьи.
Опека дала добро, и Марина навсегда покинула детский дом — так они наивно полагали. Психолог посоветовал подготовить девочку к появлению малыша. Ольга и Дмитрий осторожно завели разговор. Они объяснили, что у Марины скоро будет младшая сестра, что они будут любить её так же сильно, что она навсегда останется их дочерью. Но когда речь зашла о том, что комнату через пару лет придётся делить, лицо Марины исказилось. Её взгляд на секунду стал ледяным, почти звериным. Не сказав ни слова, она встала и вышла, хлопнув дверью.
С того дня Марина начала вести себя странно. Как только родители переступали порог, она вцеплялась в них, будто боясь, что они испарятся. Иногда подкрадывалась к Ольге сзади и обхватывала её шею так сильно, что та едва могла дышать. «Я тебя люблю, мама», — шептала она, но в её глазах не было тепла, только мёртвый блеск. Ольга гладила её по голове, а Дмитрий беспокойно хмурился. Психолог, к которому они обратились, провёл несколько сеансов и успокоил: «Она боится потерять вашу любовь. Просто уделяйте ей больше внимания».
Ад начался с рождением Алёны. Девочка появилась раньше срока, почти не спала и требовала постоянного ухода. Чтобы не беспокоить Марину, кроватку поставили в спальне родителей. Ольга разрывалась между детьми, валясь с ног от усталости. Дмитрий помогал как мог: водил Марину в школу, читал ей сказки перед сном. Сначала всё шло более-менее гладко. Но потом Ольга стала замечать: стоит оставить Алёну с Мариной на минуту, как младшая заходится в исступлённом плаче. Однажды, ворвавшись в комнату, Ольга увидела, как Марина сжимает Алёне нос пальцами. Увидев мать, она тут же отпустила малышку, и та, синея, закашлялась. Ольга, дрожа, прижала дочь к груди, а Марина стояла рядом, глядя на неё пустым, бездонным взглядом.
Вечером Дмитрий попытался поговорить с Мариной. После долгих уговоров та пробормотала: «Я просто вытирала ей сопельки». Объяснение звучало нелепо, но психолог снова призвал к терпению: «Ей не хватает тепла». А через неделю Ольга поймала Марину у кроватки с бутылочкой кипятка, которую та собиралась дать Алёне. В её глазах не было ни страха, ни раскаяния — только холодный расчёт.
Шло время, Алёна окрепла. Марина внешне привыкла к сестре, но Ольга больше не рисковала оставлять их наедине. Летом они планировали поездку в Сочи — первую для Марины. Но везти Алёну было опасно, и Ольга мягко объяснила это старшей дочери. Марина взорвалась. Она не плакала — она выла, билась в истерике, царапала себе руки, не реагируя на уговоры. Психолог, к удивлению, снова не увидел проблемы, назвав это «нормальной детской ревностью». Супруги переглянулись — этого специалиста пора было менять.
В тот вечер, когда Дмитрий уехал в командировку, Ольга сама укладывала Марину. Два часа она читала, уговаривала, пыталась понять, что творится в душе девочки. Ей даже стало казаться, что она слишком строга к Марине. Но потом та вдруг спросила: «А если Алёны не станет? Вы бы меня любили сильнее? Родили бы ещё детей? Поехали бы со мной на море?» Ольгу пробрал холод: Марине нужен был не психолог, а срочная помощь психиатра.
Уложив дочь, Ольга едва добралась до кровати. Ночью её разбудил шорох. Она открыла глаза и обомлела: Марина, склонившись над Алёной, прижимала к её лицу подушку. Ольга вскочила, отшвырнув Марину прочь. Алёна, едва дыша, была сине-бледной. Ольга хотела закричать, ударить Марину, но тот взгляд — полный ненависти — парализовал её. И тогда Марина заговорила. Она ненавидела Алёну. Хотела, чтобы та исчезла. Готова была «решить проблему» сама. Ольга, рыдая, слушала этот монолог, понимая: она опоздала. Где она просчиталась?
Консультации психиатров, новые попытки достучаться — ничего не помогало. Марина стояла на своём: «Алёна должна исчезнуть». Дмитрий и Ольга, сломленные, приняли страшное решение. Они не могли рисковать жизнью младшей дочери. Марину пришлось вернуть в детский дом.
Теперь Ольга стояла у окна, глядя, как Дмитрий ведёт Марину к машине. Девочка внезапно обернулась и посМарина медленно подняла руку и помахала, улыбаясь такой ледяной улыбкой, что у Ольги кровь застыла в жилах.