Квартира, где нас больше не ждут: когда мать объявила войну
Сергей сидел за документами, когда раздался звонок. На экране светилось имя жены. Странно — Люда обычно не беспокоила его среди дня.
— Привет, что случилось? — оторвался от бумаг.
— Нас выгнали, — её голос дрожал, — у нас больше нет дома.
— Как выгнали?! Квартира сгорела? Взломали?
— Квартира цела… но жить там нам нельзя.
— Кто смеет запретить?!
— Твоя мать, — прошептала Людмила, и в этом шёпоте звучала вся боль мира.
Когда-то они переехали в Москву с детьми. Старшей Насте — семь, младшей Кате — пять. Снимали углы, работали без сна. Потом удача: дядя Люды оставил им квартиру в наследство.
— Живите, — сказал старик, — бумаги на меня, но вам мешать не стану.
Они вложили в ремонт все сбережения. Купили мебель. Считали квартиру своей, хоть и не юридически. Но Люда чувствовала подвох.
— Мы здесь всё, а прав нет.
— Не парься. Родители в Питере, кто нас выгонит?
Выгнали. Свои же.
Всё началось с юбилея отца. Отгуляли. А утром свекровь объявила:
— Решили: племянник Дима будет у вас жить. Поступил в институт, общага тесная. Квартира наша — мы решаем.
Люда онемела. Но Сергей кивнул:
— Без проблем. Место найдём.
Она сжала зубы. Не время. Но что-то внутри сломалось.
Дима въехал как хозяин. Хамил, мусорил, портил вещи. А потом приехали родители Сергея. «Проведать внука». И началось.
— У Димы кроссовки грязные! — кричала свекровь. — Почему рубашка не выглажена?! Где пироги?!
Она командовала, как фельдмаршал. Потом — прямо в лицо:
— Не понимаю, как мой сын живёт с такой, как ты! Уходи. Оставь квартиру.
— Куда я пойду? Аренда — целое состояние…
— Не мои проблемы. Собирайся.
Когда Люда отказалась, та добавила:
— Сергей подпишет развод. Я всё устрою.
Люда плакала, складывая вещи.
Сергей, узнав, рванул домой.
— Мать, ты что творишь?!
— Она нам не нужна. Да ещё и бухает!
— Чего?!
— Слышала, как бутылки звенели. Ты что-то скрываешь?
— Это Дима мусор выносил!
— Не вали на ребёнка! Если она появится здесь — пеняй на себя.
— Тогда я ухожу с ней.
— Отлично. У Димы девушка есть, пусть живут.
Сергей стиснул зубы.
— Хорошо. Два дня.
— Люда, не плачь. Всё вывезем — дядя Коля поможет. Купим своё. Может, не дворец, но наш.
Через три дня свекровь вернулась с Леной — с сумками, будто на фронт. Мясо, рыба, банки, мешки картошки…
— Они съехали?! — ахнула Лена.
— Пусто… Нет плиты… Холодильника… Кроватей…
— На балкон сложим.
— Там лужи! Мам, мы даже спать не сможем!
Татьяна Ивановна набрала сына — трубку не взяли. Внучки тоже молчали.
— Леночка, это бабушка… — начала она, но в ответ услышала:
— Больше не звоните!
В квартире остался лишь старый диван. И ржавый таз в ванной — как символ конца.
Через полгода Люда готовила ужин в новой квартире. Звонок. Неизвестный номер.
— Сынок, это я… Мама… Ты не звонишь… Прости. Возвращайтесь.
— Мы уже дома. В своём.
— Зачем вам ещё квартира? Есть же наша!
— Ваша — ваша. А у нас своя.
— А внучки? Они забыли меня!
— Им ничего не надо. Про эту квартиру забудьте. Мы туда не вернёмся.
Сергей положил трубку. Эта страница перевёрнута. И больше — не откроется.
