«Я не позволю опозориться на своей свадьбе!» — кричала моя дочь, когда я умоляла её позвать бабушку.
Моей Аленке 25, и недавно она сообщила, что выходит замуж. Мы с головой окунулись в подготовку: платье купили, меню утвердили, гостей оповестили. Но один разговор вмиг перевернул всё с ног на голову.
Моей маме, бабушке Алены, в этом году стукнуло 80. Годы дают о себе знать: ходит она медленно, видит плохо, а выглядит, честно говоря, как типичная бабушка — седые волосы в пучке, морщинистое лицо, да та самая поношенная кофта с выцветшими ромашками, которую она не меняет лет десять. Мама к моде равнодушна и всегда говорит:
— Зачем мне новое? Я уже старуха. Лучше вам деньгами помогу.
Как-то вечером мы с Аленкой обсуждали свадебные детали, и я спросила, позвала ли она бабушку. Дочь вдруг замялась, лицо перекосилось. Залепетала что-то про то, что бабушке неудобно ехать через весь Нижний Новгород, что она устанет сидеть за столом, что день будет тяжёлым… Но я поняла — дело не в этом.
— Аленка, говори прямо, — прижала я её.
И тут она выпалила:
— Мам, я не хочу, чтобы она приходила. Она выглядит… ну, некрасиво. Все мои подруги выглядят на миллион, а она… Я не хочу, чтобы кто-то над ней смеялся.
У меня сердце упало. Как так? Моя дочь, которую я растила с любовью, может такое сказать? Всю ночь не спала. Как объяснить, что человек ценен не модной одеждой? Что бабушка — не просто старуха, а часть семьи? Она нянчила Аленку, пекла ей пироги, радовалась её успехам…
Разве свадьба — только про молодых? Это же праздник для всей семьи, для тех, кто тебя вырастил. И что за подруги, если будут смеяться над стариками?
Утром я попробовала поговорить иначе — без упрёков, с добротой. Напомнила, как бабушка сидела с ней, когда я работала, как шила ей кукол из тряпочек, как волновалась за каждый её чих. И спросила: неужели она заслужила, чтобы её стыдились?
Аленка молчала, потом разрыдалась:
— Мам, мне так стыдно… Но эти мысли лезут в голову, и я не могу с собой справиться!
— Всё хорошо, родная, — гладила я её по спине. — Давай просто позовём бабушку, и всё наладится.
— Позвать?! — слёзы тут же высохли. — Я же сказала: её не будет! Я не позволю испортить мне свадьбу!
— Значит, и я тебя позорю? — вырвалось у меня.
Мы спорили долго, но без толку. В конце я заявила, что не приду, если она так относится к семье. Аленка лишь махнула рукой, не поверив мне.
И я сдержала слово. Не пошла ни в загс, ни в ресторан. Даже телефон отключила.
В тот день я поехала к маме в её хрущёвку на окраине. Привезла продуктов, помогла убраться, вынесла мусор. Всё это время сердце ныло: как там Аленка? Красиво ли она выглядит? Счастлива ли?
Но вместе с этим на душе стало тяжело. А вдруг и меня когда-нибудь будут стыдиться? Не за что-то плохое, а просто потому, что постарела?
Вечером мы с мамой пили чай на кухне. Вдруг она встрепенулась:
— Ой, Светочка, да ты что! Сегодня же свадьба Аленки! Мы же опоздали! Давай быстрее собираться — может, ещё успеем!
Она бросилась к шкафу, доставать своё «парадное» платье. А я… я не смогла сказать правду.
— Мам, забыла тебе сказать… Они перенесли. В загсе очередь, знаешь же.
Мама засмеялась, пробурчала что-то про нынешнюю молодёжь, и мы продолжили чаёвничать.
Но у меня внутри будто камень лежал.
Теперь не знаю, как смотреть в глаза дочери. И как она посмотрит в глаза бабушке. Как из ребёнка, которого растили в любви, вырос такой… чёрствый человек? Эта мысль не даёт покоя.