В старом домике на окраине Нижнего Новгорода, где каждая стена помнила шумные праздники и детский смех, сидела шестидесятипятилетняя Татьяна, разглядывая узоры на остывшем чае. Впервые в жизни её сердце сдавило от горького осознания: трое ребятишек, на которых они с Сергеем положили все свои силы и рубли, давно живут своей жизнью, будто забыв о родительском доме. Даже Ваня, её младшенький, теперь редко поднимал трубку. По ночам Татьяну мучил вопрос: неужели никто из них не поднесёт стакан воды, когда старость окончательно согнёт их спины?
Сергей когда-то добивался её, как в старом романсе — ходил по пятам из школы до самого техникума. Сыграли скромную свадьбу, а через год родилась первенец — Ольга. Тогда пришлось Сергею бросить учёбу и вкалывать на двух работах, пока Татьяна пыталась совмещать пелёнки и учебники.
Годы выдались не сахар. Сергей пропадал на стройке сутками, а Татьяна, не докидывая глаз, тянула хозяйство. Когда Ольга пошла в детский сад, они обрадовались, но тут Татьяна снова забеременела. Пришлось Сергею брать ночные смены, а Татьяне — перевестись на заочное.
Как-то незаметно выросли двое — бойкая Ольга да тихий Ваня. Когда старшая пошла в школу, Татьяна наконец устроилась бухгалтером. Жить стало полегче: Сергей стал прорабом, купили кооперативную квартиру. Но едва задышали свободнее — родилась младшенькая, Наденька.
С Надей пришли новые заботы. Сергей теперь не разгибался на работе, а Татьяна вновь забыла про сон. Когда малышка пошла в первый класс, Татьяна вздохнула — казалось, самое трудное позади. Но не тут-то было.
Ольга, едва поступив в институт, заявила, что выходит замуж. Свадьбу справляли всем миром, а на квартиру молодых родители отдали все накопленные деньги. Потом Ваня запросил отдельное жильё — пришлось брать кредит в Сбербанке. Хорошо хоть сын быстро устроился в солидную фирму.
А Надя, окончив школу, загорелась мечтой об учёбе за границей. Татьяна с Сергеем продали дачу, собрали в кулак все рубли и отправили дочь в Германию. С тех пор дом словно осиротел.
Годы шли. Ольга, хотя и жила в том же городе, забегала раз в месяц, вечно спеша. Ваня перебрался в Питер, появлялся и того реже. Надя после учёбы осталась за бугром.
Отдав детям всё — здоровье, время, деньги, — Татьяна и Сергей получили взамен тишину. Они не ждали роскоши или ухода — просто хотели иногда слышать родные голоса. Но даже этого не дождались.
Теперь Татьяна, глядя на заиндевевшее окно, думала: может, хватит ждать? Может, в их годы уже пора вспомнить о собственных мечтах? Но как отпустить эту горечь? Как смириться, что дети, ради которых они крутились как белка в колесе, ушли, не оглянувшись?
Татьяна вспоминала, как в юности мечтала съездить на Чёрное море, перечитать всего Чехова. Но вместо этого годы ушли на бесконечные хлопоты. Теперь, когда жизнь медленно клонилась к закату, она чувствовала, как упущенное ускользает сквозь пальцы.
Сергей молчал, но в его глазах читалось то же. Он, как и она, отдал детям лучшее, а теперь не знал, чем заполнить пустоту. Жизнь в ожидании звонка, который может и не прозвенеть, становилась невыносимой.
— Может, нам самим съездить к морю? — тихо спросила Татьяна, сжимая грубую ладонь мужа. — Или просто гулять по набережной по вечерам, как в молодости?
Сергей посмотрел на неё, и в его глазах блеснуло что-то знакомое.
— А почему бы и нет, — прошептал он. — Мы же ещё дышим.
Но Татьяна боялась: вдруг они уже разучились жить для себя? Вдруг вся их жизнь осталась в прошлом? Всё же, видя твёрдый взгляд Сергея, она решила — они попробуют. Хоть и страшно, хоть и поздно, но они ещё успеют пожить для себя.