“Не отдам вас. Обещаю”: как чужой человек стал отцом по велению души
— Дядя… возьмите мою сестрёнку, пожалуйста. Она так хочет есть…
Этот тихий голосок, едва пробивающийся сквозь шум московских улиц, заставил Ивана Соколова резко остановиться. Он спешил на важную встречу, думы были заняты контрактом на миллионы рублей, переговорами с партнёрами. После потери жены Ольги — его света, его всего — только работа ещё как-то удерживала его на ногах.
Но этот детский голос…
Иван обернулся.
Перед ним стоял худенький мальчишка лет шести-семи. Лицо в слезах, курточка поношенная. В руках он бережно прижимал свёрток — крохотную девочку, завёрнутую в старый плед. Малышка тихонько хныкала, а брат обнимал её так, будто это последнее, что у него осталось.
— Где твоя мама? — присел на корточки Иван.
— Она ушла… сказала, что скоро вернётся. Но уже три дня прошло, — прошептал мальчик. — Я её тут жду…
Мальчика звали Миша, девочку — Лиза. Ни телефона, ни записочки, ничего. Только голод и страх. Иван предложил вызвать полицию, обратиться в соцслужбу, купить им поесть. Но при слове “полиция” Миша ёкнул.
— Не отдавайте нас, прошу… Лизу заберут…
В этот миг Иван почувствовал — уйти он не в силах. Что-то внутри, застывшее после горя, вдруг дрогнуло.
Они зашли в ближайшую столовую. Миша ел, торопливо заглатывая куски, будто боялся, что еду отнимут. Иван поил Лизу молочком из бутылочки. Впервые за год он осознал — он кому-то нужен. Не как директор. Как человек.
— Перенеси все совещания, — коротко бросил он секретарше по телефону.
Полиция оформила заявление. Всё как обычно: вопросы, бумаги. Но когда Миша вцепился в его руку и прошептал: «Вы нас не бросите?..», Иван ответил, не думая:
— Не брошу. Обещаю.
Временную опеку помогла оформить знакомая — Наталья Петровна из органов опеки. Иван твердил себе: “Временно, пока мать не найдут”.
Он привёз детей в свою пустующую квартиру. Миша не отпускал Лизу ни на шаг. В их глазах читался ужас — не перед ним, а перед этим миром. Квартира, прежде казавшаяся безжизненной, наполнилась звуками: детский смех, всхлипы, бормотанье Миши, поющего сестрёнке колыбельную.
Иван путался в подгузниках, забывал про режим кормлений, не умел правильно держать малышку. Но Миша помогал молча, без упрёков. Лишь однажды признался:
— Я просто не хочу, чтобы ей было страшно.
Как-то ночью Лиза заходилась плачем. Миша взял её на ручки, зашептал песенку — и та успокоилась. Иван смотрел, сжимая кулаки от нахлынувших чувств.
— Ты молодец, — сказал он.
— Привык, — просто ответил мальчик.
Тогда позвонила Наталья Петровна.
— Мать нашли. Она в реабилитационном центре. Наркотики. Если пройдёт лечение — возможно, вернёт права. Если нет — детей заберёт государство. Либо… ты.
Иван молчал.
— Можешь оформить опеку. Или усыновить. Решать тебе.
Вечером Миша сидел в углу, что-то рисовал. Вдруг спросил, не поднимая глаз:
— Нас опять заберут?
Иван присел рядом.
— Не знаю… Но я сделаю всё, чтобы вам было хорошо.
— А если всё-таки? — голосок дрогнул.
Иван обнял его.
— Не отдам. Обещаю. Ни за что.
Наутро он позвонил Наталье Петровне:
— Оформляйте опеку. Постоянную.
Начались проверки, комиссии, визиты соцработников. Но теперь у него была цель. Он купил дачу под Подольском — с яблонями, чистым воздухом, покоем. Миша расцвёл: бегал босиком по траве, пёк оладушки, читал Лизе сказки. Иван учился улыбаться заново.
А однажды, укладывая мальчика спать, услышал:
— Спокойной ночи, пап…
— Спи, сынок, — выдавил он, смахивая предательскую слезу.
Официальные бумаги подписали весной. Но главное было решено раньше — в тот миг, когда в его жизнь вошли эти двое.
Первое слово Лизы — «Папа» — стало для него дороже всех денег на свете.
Он не мечтал о детях. Но теперь не понимал, как жил без них. И если бы кто спросил, когда началось его второе рождение, он ответил бы без раздумий:
— С того самого: «Дядя, возьмите сестрёнку…».