Встреча с судьбой
Деревня Сосновка, затерянная в лесах под Вологдой, встречала нас морозным утром. Завтра мне предстояло знакомиться с будущей свекровью, и я, Светлана, волновалась не на шутку. Подруги, уже вышедшие замуж, наперебой давали советы:
— Держи себя достойно, ты не из простых!
— Не давай свекрови сесть тебе на шею, сразу покажи, кто в доме хозяйка!
— Хороших свекровей днём с огнём не найдёшь, запомни это!
— Это ты делаешь им честь, а не они тебе!
Ночь прошла в тревоге, к утру я выглядела, как после тяжёлой болезни. Мы с моим женихом Дмитрием встретились на вокзале. Два часа в электричке пролетели мучительно медленно. Выйдя на станции, мы отправились через тихий городок, а затем по заснеженной тропе. Воздух пах сосной и праздником, снег хрустел под ногами, а ветви деревьев шептались над головой. Я уже начала дрожать от холода, когда вдали показались крыши Сосновки.
У калитки нас ждала маленькая старушка в потрёпанном ватнике и выцветшем платке. Если бы она не окликнула, я бы прошла мимо.
— Светочка, родная, я Анфиса Петровна, мать Диминого. Будем знакомы! — Она сняла потрёпанную варежку и крепко сжала мою руку. Её взгляд был острым, будто просвечивал меня насквозь. По узкой дорожке между сугробов мы вошли в старую избу, сложенную из тёмных брёвен. Внутри было тепло, печь пылала жаром.
Мне казалось, будто я попала в прошлый век. В каких-то ста километрах от Вологды — и ни водопровода, ни нормального туалета, только дыра в сенях. Радио? Не у каждого. Тусклый свет лампочки едва разгонял полумрак.
— Мам, давай свет включим, — предложил Дмитрий.
Анфиса Петровна нахмурилась:
— Не бояре, чтоб при свете жить. Или ты, Света, суп мимо рта пронесёшь? — Но, взглянув на меня, смягчилась. — Ладно, сынок, щас зажгу, делами замоталась.
Она повернула лампочку над столом, и слабый свет озарил кухню.
— Голодные, наверное? Супчик сварила, милости прошу! — засуетилась она, разливая горячий борщ.
Мы ели, переглядываясь, а она приговаривала ласковые слова, но её взгляд, как нож, резал мне душу. Я чувствовала себя под прицелом. Когда наши глаза встречались, она тут же отвлекалась: то хлеба отрежет, то дров подкинет.
— Чаёк поставлю, — защебетала она. — Не простой, с мятой. Да варенье малиновое — хворь прогонит, сердце согреет. Угощайтесь, гости дорогие!
Мне казалось, будто я в старой сказке. Ещё мгновение — и режиссёр крикнет: «Стоп, снято!» Тепло, сытная еда и сладкий чай расслабили меня. Хотелось упасть на подушку и забыться, но у Анфисы Петровны были другие планы.
— Дети, сбегайте в магазин, купите килограмма два теста. Пирогов напечём, вечером родня придёт: сёстры Димины, Наташа с Олей, да Люба из Вологды с мужем. А я картошку пожарю, салат сделаю.
Пока мы одевались, она вытащила из-под кровати огромный кочан и, шинкуя капусту, приговаривала:
— Пошёл кочан на стрижку, остался хвостик — кочерыжка.
По деревне шли, и все здоровались с Дмитрием, мужики шапки снимали, провожали нас взглядами. Магазин был в соседней деревне, идти пришлось через лес. Снег сверкал на солнце, но к вечеру потемнело — зимний день короток. Вернувшись, Анфиса Петровна объявила:
— Стряпай, Светочка. Я в огород, снег утопчу, чтоб мыши корни не грызли. Дмитрия беру, пусть поработает.
Я осталась с горой теста. Знала бы, что придётся печь, не брала бы столько! «Начнёшь — потом не бросишь, — подзадоривала свекровь. — Трудное начало — сладкий конец». Пирожки получались корявые: один толстый, другой тонкий, один с кучей начинки, другой пустой. Намучилась, пока лепила. Позже Дмитрий признался: мать проверяла, гожусь ли я в жёны её сыну.
Гостей набилось — яблоку негде упасть. Все светловолосые, с серыми глазами, улыбаются, а я за Дмитрием прячусь, стесняюсь. Стол поставили посередине, меня усадили на кровать с ребятишками. Кровать скрипит, колени подпирают подбородок, дети прыгают — голова кругом. Дмитрий принёс ящик, накрыл покрывалом — сижу, словно на троне, на всеобщем обозрении. Окрошку и лук я не люблю, но тут ела за четверых — хоть топор вешай!
Стемнело. У Анфисы Петровны узкая кровать у печки, остальные в зале. «Тесно, да не скучно», — приговаривала она. Мне, как гостье, досталась кровать. Из старинного комода, сделанного покойным отцом Дмитрия, достали накрахмаленное бельё. Ложиться страшно — будто в музей легла. Свекровь стелет и приговаривает:
— Ходи, изба, ходи, печь, хозяину негде прилечь!
Родня устроилась на полу, на ворохе старых одеял с чердака. Мне вдруг приспичило в туалет. Выбралась из кровати, осторожно пробираясь между спящими. В сенях — хоть глаз выколи. Что-то тёплое и мохнатое коснулось ноги. Я вскрикнула, подумав, что крыса. Все вскочили, смеются: это кот Мурзик, днём гулял, ночью домой вернулся.
В туалет пошла с Дмитрием. Двери нет, только занавеска. Он стоит спиной, светит зажигалкой, чтобы я в яму не провалилась. Вернулась, рухнула в кровать и заснула как убитая. Тишина, свежий воздух — деревня…