Был обычный субботний день. Тихое утро, закипающий чайник на плите, солнечные лучи, лениво пробивающиеся сквозь тюль. Я сидела на кухне с привычной кружкой крепкого чая, когда раздался звонок. На экране — мой сын, Дмитрий. Единственный. Моя радость, моя гордость, весь смысл моей жизни. Всё вокруг него крутилось. Я отдавала ему всё: заботу, любовь, бессонные ночи, последние рубли из кошелька. После свадьбы звонки стали реже, но каждый для меня — как глоток воздуха.
— Мам, нам нужно поговорить, — начал он. Голос звучал ровно. Холодно. Непривычно.
Что-то внутри сжалось в комок.
— Конечно, Дима. Что случилось? — спросила я, чувствуя, как учащённо забилось сердце.
Он помолчал секунду, будто собираясь с мыслями, затем выдохнул:
— Мам, мы с Таней… Мы решили, что тебе стоит понять: нам нужно меньше общения.
Сначала я не осознала. Или не хотела осознавать. А он продолжал:
— У нас своя жизнь, свои планы, свои заботы. А ты… слишком часто вмешиваешься. Таня говорит, ты звонишь по любому поводу. Приезжаешь без предупреждения. Нам тяжело. Нужна дистанция. Свобода. Спокойствие.
Я молчала, словно язык онемел. В голове крутился один вопрос: Где я ошиблась?
— Димка… — прошептала я. — Я просто хотела быть рядом. Это же не со зла… Я скучаю.
— Знаю, мам, — перебил он. — Но сейчас всё иначе. Мы хотим жить самостоятельно. Нам нужно… отдалиться. Понимаешь?
Я кивнула, хотя он этого не видел. Глаза наполнились слезами. Руки дрожали. С трудом выдавила:
— Хорошо. Я поняла.
Разговор закончился быстро. Он попрощался ровно, даже, кажется, с облегчением. А я осталась сидеть за тем же столом, с той же кружкой, где чай уже давно остыл.
Повернулась к стене с фотографиями. Вот Дима — первоклашка в накрахмаленном воротничке. Вот — стоит с аттестатом на выпускном. А вот — с букетом гладиолусов на фоне ЗАГСа, рядом с Таней. И везде — я рядом. Всегда рядом. Всегда.
Вспомнила, как носила его на руках во время температуры. Как сидела ночами над учебниками, помогая с уроками. Как переживала его первую несчастную любовь. А теперь, когда он один остался у меня в жизни, — он просит меня исчезнуть.
Старость — это не про возраст. Это про чувство, будто ты стал лишним. Про то, как те, кого ты когда-то поднимал, теперь видят в тебе обузу. Как ненужный хлам, мешающий строить новую счастливую жизнь.
Подруги рассказывают, как возятся с внуками, как дети зовут их на воскресные обеды, советуются. А я? Я боюсь набрать номер. Боюсь услышать раздражённый вздох. Боюсь снова стать «слишком навязчивой». Чтобы снова не сказали — «ты нам мешаешь».
А ведь я просила так мало. Не денег, не помощи. Просто хотела иногда видеть, как живёт мой сын. Приготовить его любимые блины, услышать, как дела. Неужели это слишком?
Я не идеальна. Возможно, действительно звонила лишний раз. Была слишком эмоциональной. Но я просто скучала. Пустая квартира, включённый для фона телевизор и пара пожелтевших фото — вот и вся моя жизнь сейчас.
Прошли недели. Дима не звонит. Ни он, ни Таня. Я, как и обещала, не беспокою. Живу в тишине. Смотрю в окно и думаю: может, это и есть итог всей моей любви? Такой неожиданный и безжалостный?
Мне больно. Но я не злюсь. Просто не понимаю, как вышло, что тот, ради кого я жила, теперь хочет, чтобы я стёрлась из его жизни.
Знаете, что страшнее всего? Не пустые комнаты. Не тишина. А осознание, что в чьей-то жизни, где ты был всем, — теперь ты просто пустое место.
**Жизнь учит: нельзя растворяться в других полностью, иначе однажды проснёшься никому не нужным. Любовь должна оставлять место и для себя.**