Мне шестьдесят восемь. Я одна. Попросила детей пустить меня жить к ним — и услышала вежливое «нет».
Я вдова. Уже много лет. Муж ушёл тихо, во сне, без предупреждений, без прощаний. С тех пор будто в тумане. Дни сливаются, лица путаются, события вылетают из головы. Работаю не ради денег, а чтобы не сойти с ума в этой тишине. Только там я ещё чувствую себя хоть немного полезной.
Не жалуюсь. Просто факт. Нет у меня ни увлечений, ни мечтаний. Всё это осталось в прошлом. Не ищу, не пробую, не надеюсь. Наверное, просто возраст. Но хуже старости — одиночество, которое въелось в стены моей двушки в Люберцах, как сырость: незаметно, но невыводимо.
Решилась: предложила сыну переехать ко мне. У него трое детей, живут в тесноте. А у меня — свободная комната, постельное бельё в шкафу, место для игрушек. Логично же? Но не всё так просто.
Сын выслушал молча. А потом позвонила невестка. Вежливо, но ледяным тоном:
— Татьяна Ивановна, у нас всё устроено. Дети привыкли к своему порядку. Да и вместе жить — сложно. У всех свои привычки, свой график.
Я поняла. Я им — обуза. Старуха, которую придётся терпеть. А я всего лишь хотела быть рядом.
Дочь… С ней я бы с радостью пожила. Но у неё своя семья, свои хлопоты. Прямо не скажет, что я лишняя, но взгляд зятя, когда я засиживаюсь на кухне, говорит сам за себя. Хотя дочь добрая: чай нальёт, накормит, выслушает. Только чем чаще я у них, тем тяжелее возвращаться в пустую квартиру, где тиканье часов звучит громче, чем телевизор.
Они твердят: я не старая. Что жизнь не кончается на пенсии. Можно ездить на экскурсии, записаться в кружок, заняться йогой. Мол, «ты просто замкнулась в себе».
— Мам, тебе правда будет лучше с нами? — спрашивает дочь. — Ты же не сможешь расслабиться, будешь чувствовать себя гостьей.
— Найди себе занятие, — говорит сын. — В библиотеку ходи, в бассейн. Сейчас столько возможностей…
А я молчу. Как объяснить, что мне нужно не хобби? Не выставки и не прогулки с палками. А живой голос утром. Топот детских ног в прихожей. Чай, заваренный не только для себя. Кто-то, кто просто рядом.
Говорят: «Ты ещё можешь встретить любовь». Смешно. Куда мне, с морщинами, уставшими глазами, с памятью, в которой больше прошлого, чем будущего?
Да, живу. Но будто мимо жизни. Мимо праздников, разговоров, смеха, который когда-то звучал на кухне. Теперь — тишина. И я.
Не жалости прошу. Только не понимаю: почему я — лишняя для тех, ради кого не спала ночами, кого кормила, лечила, поднимала с температурой? Почему в их домах нет для меня места? Я же не чужая. Я — мать. Бабушка. Родная.
Неужели быть нужной — роскошь только для молодых?
Не знаю, как убедить их взять меня. Может, и не надо. Может, гордость должна шептать: «Живи, как есть. Не навязывайся». Но сердце не знает гордости. Оно просто тоскует. И мечтает — пусть по-стариковски — чтобы однажды раздался звонок и сказали:
— Мам, мы передумали. Переезжай. Нам тебя не хватает.