Я стояла в комнате, прижимая руки к груди, когда моя дочь Арина вошла в квартиру вместе со своим женихом. Её лицо было напряжённым, будто покрыто лёгкой пеленой обиды и разочарования. Я привыкла читать её взгляд как открытую книгу — но в тот вечер в нём было что-то чуждое. Будто передо мной стояла не моя кровинка, а незнакомая женщина с ледяным спокойствием в голосе.
— Мама, ты должна понять, — начала Арина, и голос её дрожал не от волнения, а от злости. — Это самый важный день в моей жизни. Как ты можешь так поступить?
Я молчала, чувствуя, как внутри всё сжимается. Будто оборвалась невидимая нить. Я ведь правда хотела помочь… но не могла.
— Аришенька, солнышко… — прошептала я. — Ты же знаешь, как мне сейчас тяжело. Я едва на хлеб зарабатываю, моя пенсия — гроши. Я просто не потяну всё это…
Она вспыхнула, словно спичка.
— Не потянешь? А где твои накопления? Где деньги, которые ты копила всю мою жизнь? Ты хоть раз подумала о том, что мне это может быть нужно?
Арина и её жених Денис запланировали шикарную свадьбу. Ресторан в центре Москвы, банкет на сто человек, платье за полмиллиона рублей, кавер-группа, оператор, фотобудка… Это был праздник мечты. Но не моей. И не по моим деньгам.
— Арина… Я всю жизнь работала ради тебя. Когда папы не стало, тебе было всего девять. Я одна подняла тебя — без помощи, без передышки, без лишней копейки. Ради тебя я отказалась от всего, даже от себя.
— А теперь ты отказываешься от меня. Именно тогда, когда ты мне нужнее всего, — прозвучало холодно. — Спасибо, мам. Я всё поняла.
После этого разговора она больше не звонила. Я писала, набирала номер — в ответ тишина. Или, в лучшем случае, сухие смс без знаков препинания, будто писал робот.
А потом наступил тот день. Меня не позвали. Никто не вспомнил. Узнала случайно — от соседки, показавшей фото в соцсетях. Белое платье, золотые шарики, толпа гостей, смех. А я… сидела дома. В старом халате, над остывшим чаем.
Смотрела на фотографии — и сердце рвалось на части. Не из-за зависти. От боли. От того, что я, отдавшая ей всю себя, оказалась лишней. Из-за одного-единственного слова: «Не могу».
В голове всплывали ночи у её кровати, когда она болела. Как я брала подработки, лишь бы купить ей новые сапожки. Как экономила на себе, но оплачивала курсы французского. Как отказывалась от таблеток, чтобы сводить её в театр. А теперь — я не нужна. Мать, которая не смогла дать денег на свадьбу, больше не мать.
Денис тоже пропал. Ни звонка, ни слова. Будто я — пятно на их новой, блестящей жизни.
Прошёл год. Я всё так же одна. Иногда вижу их в городе — Арина с мужем, сияет. И так хочется подойти. Просто сказать: «Я люблю тебя. Я здесь. Всегда». Но я боюсь её взгляда. Потому что однажды он уже прожёг меня насквозь. Потому что я не уверена, что выдержу это снова.
Я знаю, деньги — не главное. Но, видимо, для неё оказалось важнее. И я до сих пор не понимаю: почему одно «нет» перечеркнуло все мои «да» за двадцать пять лет?
Мне говорят: «Она одумается». А если нет? А если она так и будет считать, что я предала её в самый важный момент?
Не знаю, сколько мне осталось. Но знаю одно: я никогда не разлюблю её. Даже если она больше не хочет быть моей дочерью. Даже если отвернулась.
Но ночью, глядя в потолок, я всё чаще спрашиваю себя: материнская любовь — это дар? Или её всё-таки можно растоптать?