Мои дети забыли обо мне. Я предупредила их: либо помогаете, либо продаю всё и уезжаю в пансионат для пожилых.
Я устала до дрожи в коленях, до тяжести в сердце, до бесконечно длинных ночей. Мои взрослые дети ведут себя так, будто я уже умерла. Я отдала им всё — свою молодость, силы, здоровье, безграничную любовь. А они даже не звонят, не спрашивают, как мои дела. Я сказала прямо: либо вы берёте на себя заботу о матери, либо я продаю квартиру, дачу и устраиваюсь в хороший частный пансионат. Там у меня будет своя комната, уход, спокойствие — и никаких разочарований.
Мы с мужем всю жизнь жили ради детей. Ради сына Саши и дочери Кати мы шли на любые жертвы. Отказывали себе в самом необходимом, лишь бы у них было всё лучшее. Дорогие репетиторы, престижные вузы в Москве, путешествия, новая техника — всё это оплачивалось нашим потом и бессонными ночами. Я думала, что мы — идеальная семья. Возможно, мы их слишком избаловали. Но разве можно было по-другому, когда любишь их больше жизни?
Когда Катя вышла замуж и забеременела, мой муж внезапно умер. Просто не проснулся утром. Его смерть сломала меня, но я держалась — дочери нужна была поддержка. Я отдала ей мою родительскую квартиру в Подмосковье. А когда женился Саша, передала ему двушку в центре Нижнего Новгорода, доставшуюся от его бабушки. Они были обеспечены жильём, но я не спешила оформлять дарственные. Хотела сначала понять, как они ко мне относятся.
Я работала до 74 лет — дольше многих молодых. Хотя могла выйти на пенсию раньше. Но всё откладывала: то ремонт у детей, то внуки, то непредвиденные траты. А потом сдала. Ноги отказывали, руки дрожали, а помощи — никакой.
Внук от Кати пошёл в первый класс. У Саши родился второй ребёнок. Старшего внука я нянчила с пелёнок, а младшего даже не видела. Меня не звали, не спрашивали, нужна ли помощь. А она была нужна. Я звонила, просила: купите хлеба, помогите убраться. В ответ — «некогда», «позже», «у нас свои заботы».
Мы встречались только на праздники. В остальное время я справлялась одна. Пока однажды не упала на кухне и не смогла встать. Пролежала на полу, пока соседка Татьяна Ивановна не зашла проведать. Она вызвала скорую. В больнице я провела неделю. Ни сын, ни дочь так и не приехали. Сказали — «работа». Когда попросила забрать меня, Катя предложила заказать такси. Тогда я всё поняла.
После выписки я обратилась в социальную службу. Узнала про достойные пансионаты, цены, условия. Я не хочу доживать век в одиночестве, где меня не ждут.
Когда дети наконец пришли, я объявила: если не начнёте помогать — продам обе квартиры, дачу и уеду. Денег хватит на годы комфортной жизни с уходом. А вам придётся справляться самим.
«Ты нас шантажируешь?! — закричала Катя. — У нас ипотека, дети, кредиты, а ты думаешь только о себе?!»
Да, думаю. Потому что больше обо мне не думает никто. Я не просила многого — просто немного внимания. Я отдала вам всё. А теперь не могу дождаться, чтобы кто-то принёс суп или помог застелить постель. Хватит оправдываться занятостью. Я тоже была занята, но всегда находила для вас время.
Дочь обиделась. Сын ушёл, хлопнув дверью. Прошла неделя — ни звонка, ни сообщения. Но знаете что? Я не жалею. Потому что в этом молчании — вся правда. Им нужны не я, а моё имущество. А если его не будет — значит, и меня для них нет.
Я не знаю, как всё сложится. Может, действительно уеду. Может, найду место, где в старости меня хотя бы будут называть по имени, а не «бабкой, которой всё время что-то надо». Теперь я точно знаю: материнство — не гарантия, что дети будут рядом. Особенно когда ты становишься для них «лишними хлопотами».