**Дневник. 15 октября.**
Мне тридцать. Тридцать лет — возраст, когда люди обзаводятся семьями, покупают квартиры, строят карьеру. А у меня нет ничего своего. Ни свободы, ни права на выбор. Потому что мама. Она решает всё за меня. Контролирует каждый шаг. И я… я позволяю ей. Не умею сказать «нет».
Отца не было с самого начала. Мама никогда не говорила о нём — будто его и не существовало. В детстве я часто болела: ангины, скарлатина, краснуха. В садик не ходила — мама сидела со мной дома. Мы жили с бабушкой и дедушкой, они нас содержали. Мама по образованию — учительница музыки, но работать начала лишь когда мне исполнилось пятнадцать.
Я была её смыслом. Она дышала мной, жила мной, оберегала от всего. Упала? Значит, гулять нельзя. Кашель? Никакого мороженого. Любая мелочь превращалась в катастрофу. Я привыкла.
Закончила музыкальную школу, поступила в педуниверситет, стала педагогом — как мама. Друзей у меня не было. Мама считала всех «не тем кругом». Зато мы вдвоём ходили в театр, на концерты, читали книги. Жила как героиня из классического романа, только без балов и поклонников.
В университете мало что изменилось. Дедушка помог устроиться в музыкальную школу. Работа нравилась, мама была довольна — вокруг одни «приличные» люди. Подруги не задерживались. Две девушки, с которыми я пыталась дружить, исчезли — мама их не одобрила.
Пять лет назад появился он — новый преподаватель, гитарист. Добрый, умный, красивый. Как будто сошёл со страниц книги. Мы сходили на свидание. Я была счастлива. Ненадолго.
В первый вечер мама звонила каждые десять минут, довела меня до слёз, парень испугался. Во второй раз я выключила телефон. Вернулась — у подъезда скорая. Мама обзвонила все больницы, милицию, даже моих коллег. У неё случился приступ. Третьего свидания не было. Впервые в жизни я ощутила злость. Уехала к подруге, Лене. Она сказала: «Не возвращайся. Иначе так и останешься в этой клетке».
Я не брала трубку, писала смс: «Всё в порядке». Но мама приходила на работу, закатывала истерики, снова попадала в больницу. Я не выдержала — вернулась. С чувством вины, которое теперь гложет меня каждый день. Лена умоляла остаться. Я не послушала. И с той поры жизнь будто застыла.
Сейчас мне тридцать. Мы с мамой ходим в театр, ездим в санатории, по выходным ужинаем вместе. У меня нет ни отношений, ни друзей, ни права на свою жизнь. Каждая попытка вырваться заканчивается паникой. Я боюсь. Боюсь, что мама не переживёт, если я уйду. Что если решусь — случится непоправимое. И я не смогу это простить себе.
Хочу жить. Но не умею. Не умею выбирать себя. Боюсь повторить её судьбу — одинокую, несвободную, сломленную. Иногда кажется, что выхода нет…