Я ухожу, Дмитрий… Скажу прямо — я полюбила другого. С ним я снова чувствую себя женщиной: Как мужчина обрёл счастье после измены жены
Дмитрий ехал по разбитой просёлочной дороге, петляющей между сёлами, где каждое дерево помнило его юность. Он не возвращался сюда почти десять лет. С тех пор как умерли родители, он ни разу не наведался в родной дом. Всё не было времени — дела, контракты, встречи, бизнес. Он строил, зарабатывал, карабкался вверх по карьерной лестнице. Но сейчас он был свободен. По-настоящему. Впервые за долгие годы. И это чувство — будто глоток свежего воздуха после долгой бури.
Машину трясло на ухабах, колёса скользили по раскисшей обочине, заросшей полевыми травами. Вдруг дорогу перебежал заяц и скрылся в густой крапиве. Дмитрий остановился, вышел, вдохнул влажный вечерний воздух и посмотрел на багряный закат. Казалось, сама природа замерла, давая ему время осознать: впереди новая жизнь.
За плечами — тридцать лет брака с Алиной. Она была младше его на двенадцать лет — яркая, красивая, обаятельная. Он любил её всей душой, баловал, строил дом, возил за границу, вёл бизнес ради неё и детей. Но когда дети выросли, а он всё чаще пропадал на стройках и в переговорных, Алина вдруг осознала, что теряет себя. А потом — стала задерживаться допоздна.
Сначала Дмитрий не верил слухам. Друзья осторожно намекали, но он отмахивался. Пока однажды Алина не сказала прямо:
— Я ухожу, Дмитрий… Я полюбила другого. Он моложе, свободный, и с ним я снова живая. Прости, но больше не хочу этой жизни.
Она не просила прощения и не искала оправданий. Дмитрий не удерживал. Оставил ей квартиру, не делил имущество, не пошёл в суд. Хотел сохранить достоинство, не разрушая прошлое.
Он остался во главе крупной строительной фирмы, но переехал из Москвы в деревню, в тот самый дом, который когда-то построил для родителей. Там, где было тихо и по-настоящему. Дом стоял у леса, окружённый соснами, пахнувший деревом и свежим хлебом. Здесь не было пафоса — только земля, небо и воспоминания.
Сначала было одиноко. Бывшие коллеги звонили реже, столица казалась другой планетой. Но постепенно началось возвращение к себе. Утренние прогулки по ржаному полю, рыбалка на деревенском пруду, сбор грибов осенью, треск дров в печи — всё это залечивало душу. Алина стала просто сном, который больше не тревожит.
А потом на сельском кладбище, куда он пришёл к родным могилам, он увидел пса. Худого, с потухшим взглядом.
— Это Тузик, — пояснил сосед. — Он жил у Анны Фёдоровны, но она умерла. Теперь он не уходит с её могилы. Ждёт…
Дмитрий присел рядом.
— Ну что, Тузик? Пойдём со мной?
Пёс не сразу, но поднялся. И пошёл. С тех пор они не расставались. Селяне удивлялись:
— Видно, душа у Дмитрия добрая, раз собака его признала.
Зимой они вдвоём чистили снег — он лопатой, Тузик — бегая вокруг и играя с сугробами. Скоро должна была приехать внучка — дочь обещала навестить с семьёй. Дмитрий развесил гирлянды, приготовил санки. Тузик будет играть с детьми, а в доме снова зазвучит смех.
Он смотрел на горизонт, где солнце пробивалось сквозь облака, и впервые за много лет чувствовал не боль, не горечь — а спокойное, тёплое счастье. Он не искал новых женщин, не думал о мести, не строил планов. Он просто жил. В своём доме. Со своей собакой. В своей деревне. И знал — всё правильно.
