СВОЯ, ЧУЖАЯ, НО РОДНАЯ БАБУШКА
— Бабуля, а ты можешь быть бабушкой ещё для кого-нибудь?
— Что ты задумала, Верунчик? Не пойму твоих шарад.
— Понимаешь, у всех во дворе есть бабушки. У кого одна, у кого две, а у меня — аж четыре. Две свои да ещё по одной от мамы с папой. А у Славки — ни одной. Мне его так жалко.
— Так ты хочешь, чтобы я ему бабушкой стала?
— Ну ты даёшь, бабусь! Не отдать тебя, а поделиться. Чтобы и ему блины пекла, и шапку на зиму связала.
— Ах ты, моя репкина радость… Была у Славки бабушка Галя. Мы с ней с первого класса не разлей вода. Подружки до гроба. Погибла она… В той аварии. Как раз когда Славка родился.
— Бабуль, ты чего плачешь?
— Тяжело, ласточка. Поехали они с дедом за молодой мамой из роддома. Утром. А навстречу — фура, здоровенный «Урал». Шофёр заснул… Лоб в лоб. Их не стало. Ох, как же больно…
— Бабуля… Не плачь. Я всё равно Славку к нам звать буду. Он обожает твои оладушки. И варежки ему к зиме свяжи, ладно?
— Свяжу, родная. Только, Вера, ничего ему не рассказывай. Раз мама молчит — значит, так надо. Ты ведь умеешь секреты хранить?
— Умею, бабуля. Честно-честно.
— Умница. А теперь беги к ребятам — скоро борщик остынет.
Я вылетела во двор и давай скакать через резиночку. Пацанва у гаража спорила, кто дальше черешневую косточку плюнет. Лидировал Санька — по рожам видно: он ржёт, а Колька со Славкой носы повесили.
— Эй, народ! К пустому дому машину подогнали! Пошли глядеть!
— Кто последний — тот козёл вонючий!
Мы гурьбой рванули на соседнюю улицу. Дом стоял заброшенный уже второй год. Но сегодня возле него — «Газель», мужики таскают столы-стулья. Подбежали. Один дядька в тельняшке кепку снял, пот утёр:
— Ребят, где тут воды можно испить?
— Я из дома принесу!
— Да у колонки рядом!
— Покажете?
— Пошли, проводим. А кого вы привезли?
— Старушку одну. Бабушку. Вы с ней по-хорошему, а? Никого у неё не осталось. Больше ничё не знаю.
— Мы не кусаемся! А завтра можно познакомиться?
— Как хотите.
Все разбежались, а Славка задержался. Он мечтал стать дальнобоем. Даже запах солярки ему нравился. Залез на вишню перед домом и тихо наблюдал.
Вдруг под деревом голос:
— Прости, солнышко. Не хочу мешать, но мне негде ночевать. Ключи потеряла. Не залезешь ли в форточку, дверь откроешь?
Славка замер, потом кивнул.
— Я Славка. Помогу. Только пусть дядьки подсадят.
Спрыгнул с ветки — и оказался рядом с маленькой бабушкой в цветастом платочке.
— А ватрушки с чем любишь, Славочка?
— С творогом! И с картошкой тоже!
— Запомню. Через день зови друзей — угощу.
Полез в форточку, дверь открыл. В доме пыль столбом. Рубаху порвал — расстроился. Мама же отругает. Но бабушка сказала — заштопает. И заштопала — к утру как новая.
С тех пор у Славки появилась бабушка. Чужая, но родная. Вязала ему носки, сказки рассказывала, на пироги звала. Даже мама Славкина стала к ней заходить. А однажды бабушка Таня слегла.
Мы со Славкой сами ей кашу варили. Я газ включала, он морковку чистил. Колька даже дрова колол, когда похолодало. Взрослые, конечно, помогали, но Славка о бабушке больше всех заботился. Это ведь его бабушка.
Теперь у него, как у всех, есть бабушка. Своя. Пусть и чужая. Но самая родная.
