Выбор, который разорвал мне сердце: между супругом и внуками
Я, Ольга Викторовна, прожила с мужем сорок долгих лет. Наша семья казалась образцовой: он — уважаемый в Нижнем Новгороде человек, руководил строительным управлением, я — преподавала математику в колледже, вела дом, растила сына, держалась с достоинством. Жизнь не баловала нас, но мы справлялись. Казалось, ничто не сломит нас. Но сломало.
Наш сын Дмитрий — вылитый отец: твёрдый, гордый, бескомпромиссный, с железным характером. Не пил, не шлялся, окончил институт с красным дипломом, устроился программистом в солидную фирму. Мы с Николаем гордились им, видели в нём продолжение нашей фамилии. Он женился, но тот брак треснул через год — жена изменила. Николай Петрович воспринял это как личное оскорбление.
Потом Дмитрий встретил другую. Обрадовались, но ненадолго — его избранница, Анна, была замужем. Красивая, умная, с хорошими манерами. Но для мужа — падшая. Он отказался её признавать.
— Объясни мне, Митя, как ты мог? — Николай бросил вилку на тарелку за ужином. — Она бросила мужа ради тебя. Ты веришь, что с тобой не поступит так же?
— Я люблю её. Это моё решение.
— Тогда считай, что у тебя нет отца.
Эти слова стали приговором. Дмитрий ушёл той же ночью. А утром Николай заблокировал его карту, отозвал оплату за магистратуру, позвонил начальству и настоял, чтобы сыну отказали в отпуске — “по семейным обстоятельствам”.
Я умоляла мужа одуматься, твердила, что нельзя рвать связь с родной кровью. Но он был непреклонен:
— Предавший однажды — предаст снова. Не желаю знать ни его, ни эту… шлюху.
Дмитрий снял однокомнатную на окраине Ярославля, устроился на вторую работу, чтобы платить за жильё и кредит. Аня развелась и переехала к нему. Они расписались, но к нам не приходили. Пять лет я не слышала ни его голоса, ни смеха внучки, о рождении которой узнала случайно.
Я молила муча: “Коля, прости его. Он наш сын”. Но Николай лишь сжимал кулаки:
— Хочешь общаться с ним — уходи. Не потерплю предателей под своим кровом.
Я думала, он остынет. Не остыл. Тогда я решилась. Фармацевт из местной аптеки дала адрес Дмитрия. Купила куклу внучке, собрала продуктов, испекла пирог с вишней и поехала.
Дмитрий открыл не сразу. Долго смотрел. Потом обнял. Без слов. Аня вышла из кухни, вся в муке, улыбнулась мне. Не таила зла. А девочка… маленькая Катюша, с такими же серыми глазами, как у Николая, вцепилась мне в шею.
До вечера сидели за чаем, вспоминали. Я просила прощения за молчание. Они — простили. Вернулась домой поздно.
Кухня пуста. Спальня — тишина. На комоде, у зеркала — записка ровным почерком:
“Я предупреждал. Николай”.
И всё. Чемоданы исчезли. Телефон не отвечает. Мужа больше нет.
Что больнее — потеря сына или уход супруга? Я не предавала, не лгала. Просто пошла к внукам. К своей крови. Но для Николая этого хватило, чтобы вычеркнуть всю жизнь.
Теперь живу одна. Иногда Аня привозит Катю, зовёт в гости. Дмитрий стал добрее, чаще улыбается. У них всё хорошо. И я рада. Но сердце — холодное. Потому что до сих пор слышу его шаги, его голос, его уверенность. Мы прошли вместе сорок лет. А разошлись — из-за гордыни.
Не жалею, что выбрала детей. Но боль осталась. Не от сомнений. А от осознания: любовь проиграла не измене, не расстоянию — а упрямству и обиде.
И если бы сейчас спросили, готова ли я снова сделать этот выбор — ответила бы:
— Да. Потому что если выбирать между гордостью и семьёй — я выберу семью. Даже если за это придётся расплатиться одиночеством.
