Выбор, который я не выбирала: между мужем и внуками
Я, Вера Николаевна, прожила с мужем сорок лет — как в сказке, только без хеппи-энда. Мы были «идеальной» семьёй по меркам нашего города: он — уважаемый начальник в строительной фирме, я — преподаватель математики в колледже, хранительница очага, мать и просто женщина с характером. Жили душа в душу, не без трудностей, конечно, но справлялись. Казалось, нас ничем не пробьёшь. Но жизнь нашла чем.
Наш сын Дмитрий — вылитый отец: упёртый, принципиальный, с горящими глазами и стальным стержнем внутри. Не пил, не курил, учился на отлично, окончил институт и ушёл в IT. Мы им гордились, как музеем собственных достижений. Женился он рано, но брак развалился через год — жена изменила. Мой муж, Артём Сергеевич, воспринял это как личное оскорбление.
Потом Дима встретил другую — Анастасию. Красивая, умная, с прекрасными манерами… и замужняя. Для Артёма это стало последней каплей.
— Скажи мне, Димка, ты вообще головой думаешь? — спросил он однажды за ужином, отодвигая тарелку с борщом. — Сегодня она ушла от мужа к тебе, завтра — от тебя к другому. Ты в этом уверен?
— Пап, я её люблю. Это мой выбор.
— Тогда считай, что отца у тебя больше нет.
Эти слова стали точкой невозврата. Дмитрий ушёл той же ночью. А наутро Артём заблокировал ему карту, отменил оплату за второе высшее и даже позвонил его начальнику, чтобы «попросить» не давать сыну отпуск — мол, в семье кризис.
Я уговаривала муча, умоляла, стучала кулаком по столу: «Ты что, с ума сошёл? Это же наш сын!» Но он только хмурился и повторял:
— Предатель останется предателем. Мне такой не нужен.
Дмитрий снял однокомнатную квартиру на окраине Ярославля, устроился на подработку, чтобы платить за жильё и кредиты. Настя развелась и переехала к нему. Они поженились, но к нам не приходили. Пять лет я не видела сына, не слышала его смеха, не знала, как он живёт… А потом случайно узнала, что у них родилась дочка — моя внучка.
Я снова попробовала поговорить с Артёмом: «Ну пожалуйста, прости его. Это же наш мальчик». Но он только стиснул зубы и сказал:
— Если хочешь общаться — уходи. Я не позволю, чтобы в моём доме предательство стало нормой.
Я ждала, что он остынет. Не остыл. Тогда я пошла на риск. Подруга из аптеки дала адрес Дмитрия. Я накупила игрушек, собрала корзинку с домашними заготовками, испекла пирог с вишней и поехала.
Дверь открылась не сразу. Димка долго смотрел на меня, потом обнял — без слов. Настя вышла из кухни, вся в муке, с улыбкой. Она не держала зла. А девочка… у неё были такие же карие глаза, как у Артёма. Она тут же вцепилась мне в шею.
Мы просидели до вечера, пили чай с вареньем, вспоминали прошлое. Я просила прощения за молчание. Они прощали. Потом я поехала домой.
Кухня пуста. Спальня пуста. На столе у зеркала — записка ровным почерком:
«Я предупреждал. Артём».
Вот и всё. Чемоданы пропали. Телефон не отвечает. Муж ушёл. Навсегда.
Не знаю, что било больнее — отчуждение сына или уход мужа. Я не врала, не изменяла. Я просто пошла к внукам. К своей крови. Но для Артёма это стало предательством.
Теперь я живу одна. Иногда Настя привозит внучку, зовёт в гости. Дмитрий стал добрее, чаще смеётся. У них всё хорошо. И я рада. Но в доме тихо. Потому что я всё равно скучаю по Артёму. По его голосу, его уверенности, даже по его упрямству. Мы прошли вместе четыре десятилетия. А разошлись из-за принципов.
Я не жалею, что выбрала детей. Но боль осталась. Не потому, что сомневаюсь. А потому что любовь, оказывается, может проиграть не измене, а обиде и упрямству.
И если бы меня спросили, готова ли я сделать этот выбор снова, я бы ответила:
— Да. Потому что если приходится выбирать между гордостью и семьёй — я выбираю семью. Даже если это значит остаться одной.
