Это произошло февральским вечером, когда зима будто нарочно растягивала ночь, испытывая терпение людей. Муж ушёл на ночную смену, а я с двухлетним сыном Мишей осталась в нашей съёмной квартирке на окраине Твери. Как обычно, я пыталась уложить его спать, но мальчуган капризничал и ворочался. В конце концов, я сдалась, разрешив ему чуть-чуть поиграть, а сама отправилась на кухню — заварить чай.
Не успела я дотянуться до чайника, как из комнаты раздался пронзительный плач, а затем — хриплый, задыхающийся кашель. Сердце упало. Я бросилась к Мише: он стоял посреди комнаты, красный от крика, захлёбываясь кашлем.
— Где болит? Мишенька, говори! — я опустилась перед ним на колени, трясущимися руками разглядывая его, пытаясь понять, что случилось.
Он лишь рыдал, кашлял так, что у меня не осталось сомнений — что-то застряло у него в горле. Я попыталась заглянуть ему в рот, но он стискивал зубы, а в его глазах стоял настоящий ужас.
Мне было всего двадцать один. Девчонка, которая ещё вчера не умела даже пельмени лепить. А сейчас — на моих руках задыхался мой ребёнок. Он уже синел, судорожно хватая ртом воздух. Я кинулась к телефону. Пальцы дрожали, будто в лихорадке, пока я набирала «03». Но в ответ — тишина. Ни гудков, ни голоса оператора. Просто мёртвая пустота. Я сбрасывала, набирала снова — телефон безмолвствовал.
Сотовых у нас не было. Мы только поженились, ютились в этой крохотной квартирке, считали каждую копейку. Я прижала Мишутку к себе и зарыдала, забыв обо всём. В голове крутилась одна мысль: «Господи, помоги!» Я не знала молитв, не умела просить. Но в тот миг говорила с Ним, как с отцом. Умоляла.
И вдруг — стук в дверь.
Я рванула открывать, хотя знала — муж не мог вернуться так рано. На пороге стоял незнакомый мужчина лет сорока. Высокий, усталый, с добрыми, чуть грустными глазами.
— Добрый ве… — начал он, но, заметив моё состояние, резко сменил тон. — Что случилось?
Не знаю почему, но я тут же выпалила всё. Он слушал не больше минуты, потом молча шагнул внутрь.
Я шла за ним, будто в тумане. Он присел перед Мишей, что-то тихо сказал, и — о чудо! — сын успокоился. Через мгновение мужчина разжал ладонь и показал мне крошечную стекляшку от разбившейся ёлочной игрушки.
— Вот что мешало ему дышать, — сказал он спокойно. — Застряло неглубоко. Хорошо, что я оказался рядом.
Тут я вспомнила: да, накануне разбился шарик, я собрала осколки, но один, видимо, пропустила.
Его звали Сергей Николаевич. Оказалось, он педиатр. Ехал с дежурства, но у нашего дома его «Жигули» вдруг заглохли. Решил попросить телефон — домофона не было, вот он и постучал в первую дверь. В нашу.
Телефоны во всём доме не работали — авария на станции. Но Сергей Николаевич, выпив чаю — уговорила-таки его задержаться, — вышел во двор, и машина завелась с первого раза. Будто и не ломалась.
С тех пор я часто думаю: случайность это или знак? Теперь я хожу в храм. Ставлю свечку за здравие раба Божьего Сергия. А когда смотрю на школьные фотографии Миши, уже такого взрослого, понимаю: Бог слышит. Даже когда Ему не молятся.
