До того, как прозвучал последний звонок
Алексей сидел на скамейке у автобусной остановки, наблюдая, как машины медленно плывут по мокрому асфальту. Холодный апрельский ветер пробирался под его лёгкую ветровку, но он не чувствовал холода. Он ждал. Чего? Даже сам не знал. Может, знака, может, ответа на вопрос, который грыз его изнутри: «Что дальше?»
Жизнь Алексея замерла, как заевшая пластинка. Работа в банке душила его, дома встречала лишь тишина пустой однушки, а мечты, когда-то яркие, как салюты, потускнели, словно выцветшие фотографии. Каждый день был клоном предыдущего, и каждое утро просыпаться становилось всё тяжелее.
Он достал телефон, машинально пролистал ленту. В телеграме мигало сообщение от мамы: «Как ты, сынок? Давно не звонил». Алексей не ответил. Что сказать? Что всё идёт под откос? Что он не понимает, зачем проживает жизнь в этом сером угаре?
Подъехал маршрутка, но он даже не пошевелился. Зачем ехать, если внутри — пустота, как в покинутом доме?
— Эй, мужик, время не подскажешь? — раздался охрипший голос.
Алексей поднял взгляд. Перед ним стоял парень лет тридцати, в потрёпленной куртке, с огромным рюкзаком за спиной. Лицо усталое, но в глазах — огонь.
— Без пяти двенадцать, — буркнул Алексей, глядя на часы.
— Спасиб. Я Виктор, — парень протянул руку.
Алексей нехотя пожал её, не назвавшись.
— Чего сидишь, как вкопанный? — Виктор присел рядом.
— Думаю.
— О чём?
Алексей горько усмехнулся:
— О том, как выбраться из этого бесконечного дня сурка.
Виктор снял рюкзак, поставил на землю, посмотрел на него пристально.
— Знакомо. Сам недавно был в таком же дерьме. И знаешь, что понял?
— Что?
— Если жизнь не даёт смысла — вырви его зубами. Я послал всё к чертям: бросил контору, собрал вещи и уехал. Сегодня тут, завтра — в другом месте. Живу, как хочу.
— И что, помогло?
Виктор кивнул, и в его взгляде мелькнула твёрдость:
— Теперь это моя жизнь, а не каторга, которую надо отбывать.
Алексей молчал. В груди что-то дрогнуло, будто сердце вспомнило, как биться.
Они проговорили до глубокой ночи, сидя на холодной скамейке. Виктор рассказывал, как решился уйти с работы, как его парализовал страх, но мысль умереть с вопросом «а что, если?» оказалась страшнее.
— Не хочу сдохнуть, не попробовав, — сказал он. — Ты тоже можешь. Просто плюнь и сделай.
Алексей смотрел на него, и впервые за годы в глубине души загорелся огонёк — слабый, но живой.
— Может быть… — прошептал он.
Когда они разошлись, Алексей побрёл домой, но мысли уже метались, как метель в феврале. Он понял: если не изменится сейчас, то сгниёт в этой тоске навсегда.
Дома он рухнул за стол, открыл ноутбук, нашёл сайт с билетами на поезд. Куда угодно. Лишь бы бежать. Палец дрожал над кнопкой «Оплатить». Сердце стучало, словно пыталось вырваться наружу.
— Давай, — прохрипел он себе.
И нажал.
На следующий день Алексей сидел в плацкарте, глядя в окно на мелькающие огни. Он выбрал небольшой город на Волге — недалеко, но достаточно чужой, чтобы начать сначала. В кармане лежало пятнадцать тысяч рублей, скопленные за полгода. Он знал: без работы долго не продержится.
В первый же день он снял угол в хостеле. Бродил по городу, заходил в кафешки, спрашивал про работу. К вечеру, уставший, но не сломленный, он увидел объявление: «Нужен помощник в автомастерскую. Опыт не важен».
— Берёте новичка? — спросил он у коренастого хозяина гаража.
— А почему нет? — тот осмотрел его. — Руки из плеч растут?
— Проверим.
На следующий день Алексей вышел на работу. Сначала ничего не получалось: гайки не откручивались, инструмент валился из рук. Но с каждым днём он чувствовал, как оживает. Впервые за годы он просыпался с мыслью, что впереди — не просто день, а что-то настоящее.
Его жизнь не изменилась мгновенно. Но он сделал главное — шагнул в неизвестность. И этого хватило, чтобы мир начал ему улыбаться.