Дверь предательства
После трёх месяцев на вахте Дмитрий Соколов возвращался домой в Пермь, уставший, но довольный. День был серый, но в душе у Димы светило — в кармане лежала зарплата, и он уже представлял, как обрадует свою красавицу-жену Алену. Они недавно купили двушку в хрущёвке на окраине. Он сам шпаклевал стены, клеил обои, клал ламинат — всё, как она хотела. Осталось только мебель купить, но Алена требовала только лучшее:
— Димуля, никакого дешёвого дерьма! Чтобы было не хуже, чем у Катьки с Серёгой! Только премиум!
Он кивал, уезжал на север, вкалывал сутками, лишь бы она им гордилась. Мёрз в вагончике на буровой — ни тепла, ни родного лица, ни её кофе по утрам. Только звонки, да и те чаще с претензиями.
На вокзале задержался у цветочницы, долго выбирал самые пышные розы. Взял огромный букет и прыгнул в маршрутку. Через двадцать минут уже стоял у подъезда, сердце колотилось. Поднялся на третий этаж, даже не заметил — так радость распирала. Уже сунул ключ в замок, но вдруг передумал. Ухмыльнулся, нажал звонок.
Тишина. Только собрался открыть сам — дверь распахивается. На пороге — мужик в его же халате. Крепкий, с накачанным торсом и наглой ухмылкой.
— Ты чё, мужик? Не туда зашёл? — буркнул тот.
Мир поплыл. Дима остолбенел. Букет сам выскользнул из руки.
— Похоже, ошибся не только дверью…
Дверь захлопнулась. Он стоял, как истукан. В глазах плыло — обои, которые он клеил ночью, ламинат, который собирал три дня, кухня, за которую влез в кредит… И вот — чужой дятел в его же халате.
Цветы полетели в мусорку. Димка вызвал такси и поехал к другу — к Вовке. По пути заскочил в «Пятёрочку», взял водки, шпроты, солёные огурцы. Вовка обрадовался — давно не виделись.
— Ну ты жжёшь! Давай, за встречу!
После третьей стопки Дима не выдержал и выложил всё. Вовка, горячий наполовину чеченец, вскочил:
— ЧТО?! В твоей хате?! Да я ему… Да я щас…! — кулаком по столу так, что рюмки подпрыгнули.
Дима схватил его за плечо:
— Вован, не гони. Но… отомстим?
— Отомстим. Обязательно!
Навеселе, они вызвали такси и поехали к Диме. Планы были смутные — в голове шумело.
Поднялись. В спальне свет. Дима зарычал:
— Щас я вам устрою…
Вован начал лупить в дверь:
— Открывай, тварь! Ты чё, на чужую жену позарился? Выходи, поговорим!
Дверь открылась — и тут же кулак прилетел Вовке в нос. Тот отлетел, хватаясь за лицо.
— Ну и встреча… — пробормотал, вытирая кровь.
Диму прорвало. С одного удара высадил дверь с петель. Та с грохотом рухнула. Они ворвались, как торнадо. Носились по квартире, орали.
— Где этот ублюдок?!
Алена визжала на кухне, трясущимися руками набирая номер. Вован выскочил в коридор:
— Через балкон свалил?
Но вдруг — стон. Под дверью корчился тот самый ухажёр, придавленный тяжёлой створкой и собственной наглостью. Вид — жалкий: халат сполз, лицо перекошено, изо рта кровь.
— Вот тебе и месть! — хмыкнул Вован, тыча его носком ботинка.
И тут, как назло, из подъезда раздался визг:
— Помогите! Режут! — орала тёща Димы, судя по голосу.
Трезвость наступила мгновенно. Друзья рванули вниз, не дожидаясь ментов. Наутро Дима подал на развод. Не хотел больше жить в доме, где его предали. Где в его халате похаживал чужой.
Через неделю он снова уезжал на вахту. Вован провожал, с фингалом и перемотанными кулаками.
— Зато стильно вышло! — рассмеялся он. — Если женишься — только не на Аленке! Но меня зови. Уж я помогу, если чё…
