**Сердце, полное кошек: встреча, перевернувшая жизнь**
Редко наведывался я в родную деревню на берегу Волги, под Самарой. После школы уехал в город, и визиты в родные края можно было пересчитать по пальцам. Жизнь вечно находила причины не приезжать. Последний раз был здесь на похоронах родителей и на день рождения младшего брата Сергея, оставшегося в родительском доме. Телефонные разговоры с ним будили во мне тоску по юности, по тем беззаботным дням. Этим летом я решился: дети уже взрослые, а мне, одинокому пенсионеру, захотелось вдохнуть воздух детства, пройтись босиком по мягкой траве, пожить в родных стенах, пусть ненадолго.
Сергей давно звал меня погостить. Лето выдалось урожайным — ягоды, грибы, соленья на зиму. В деревне дома стояли крепкие, улица застроена добротными избами — наследие былых времен, когда колхоз процветал. Председатель, фронтовик и герой, сделал деревню образцовой: построил клуб, больницу, школу — лучшую в округе. Его до сих пор вспоминали с теплотой.
Я шел по улице неспешно. В одной руке — старый чемодан, через плечо — плащ. Местные здоровались, и я отвечал, хоть особо никого не узнавал. Меня, видимо, тоже не помнили, но в деревне так заведено — чужака не оставлять без внимания.
— Вань! Ты ли это? — крикнул голос у сельмага.
Я остановился, всмотрелся в мужчину.
— Коля! — рассмеялся я, узнав старого друга.
— Думал, глаза обманывают! — заулыбался он. — Надолго к нам?
— Как получится, — пожал я плечами.
Коля тут же начал сыпать новостями. Из магазина вышел пожилой мужчина с пакетом, кивнул нам. Я ответил тем же и подумал: «Одежда опрятная, но поношенная, борода седая, аккуратная. Видно, одиночество — недавнее».
— Кто это? — спросил я, когда тот ушел.
— Михаил, — махнул рукой Коля. — Был ветеринаром, а на пенсии с ума сошел. Жена уехала в город, а он кошек собирает. Вся пенсия уходит на них — лечит, кормит, даже подгузники покупает.
Через неделю я снова встретил Михаила у сельмага. Покупал муку, но пятикилограммовый мешок оказался тяжелее, чем я ожидал.
— Давайте помогу, — предложил Михаил. — Мне по пути.
В его пакете были подгузники.
— Коту, — пояснил он, заметив мой взгляд. — У Барсика позвоночник поврежден, сам не ходит. Представляете, каково ему, гордому зверю, пачкаться?
— И много у вас таких? — удивился я.
— Барсик один, остальные полегче. Трехлапые, одноглазые… Вы не смейтесь, — нахмурился он, — хвост для кота — как руль для машины.
— Они вам сами это рассказали? — пошутил я.
Михаил смягчился:
— Вы бы почитали их морды. Там вся душа на виду.
— Почему именно кошки?
— Они человечнее людей, — твердо ответил он.
Вечером я зашел к Михаилу, прихватив варенье и пироги от Сергея.
— Михайлыч обожает мою выпечку, — сказал брат. — Он у нас добрая душа, хоть и чудак.
Дом Михаила стоял на отшибе. Двор ухоженный, куры квохчут, кошки греются на крыльце. Одна из них, завидев меня, юркнула внутрь.
— Входите, чай уже заварен! — вышел хозяин.
За столом нас наблюдали с десяток кошек. Ни запаха, ни беспорядка.
— Стерилизую, — объяснил Михаил. — Так спокойнее.
Серый кот в подгузнике — Барсик — доверчиво устроился у меня на коленях.
— Их много тут? — спросил я.
— Третий год собираю, — задумался Михаил. — Барсика нашел зимой, под забором. Кто-то изувечил, а он полз. Бездомные кошки грели его, сами дрожали от холода. Тогда и понял: они добрее нас.
Перед уходом кошка притащила мышку и положила у моих ног.
— Это вам, — усмехнулся Михаил.
Ночью я долго ворочался, вспоминая его тихий голос, кошек, их преданность.
Утром брат на кухне месил тесто.
— Ну, Сергей, — сказал я, — научи меня печь твои пироги…
Михаил оказался прав: иногда звери учат нас быть людьми.
