Настя накрыла стол, поставила на плиту ароматный щи, подрумянила пирожки с грибами и гречкой — с детства свято верила, что мужское сердце можно завоевать через желудок. Она старалась, как могла. Пять лет брака — а результата ноль. Ни детского смеха, ни ночных копошений в кроватке. Врачи разводили руками: «Шансы есть», — а муж Степан отмахивался от анализов, как от назойливой мухи. Он становился всё холоднее, раздражительнее, а свекровь Марфа Игнатьевна лишь подливала масла в огонь.
— Детей не можешь родить, потому что гуляла, как кошка весенняя! — кричала она. — Мой-то Степка здоров, это у тебя проблемы!
Настя плакала в подушку. Она обошла всех врачей в городе, сдала кучу анализов, но без Степана всё было зря. А ему, видите ли, некогда — хлопал дверью, кричал, что их связывает только ипотека на трешку в спальном районе.
Но она всё ещё надеялась.
…В тот вечер Настя, как обычно, ждала его с работы. В квартире пахло домашними пирогами, но вместо «Привет, родная» она услышала:
— Опять бардак! — буркнул Степан, тыкая пальцем в немытую сковородку.
— Я готовила ужин… — начала она.
— Неважно. Садись. Поговорить надо.
Сердце Насти ёкнуло.
— Всё это… — он махнул рукой вокруг. — Бессмысленно. У меня другая. Любим друг друга. Разводимся.
Она онемела. Только что на столе лежали горячие пирожки, а теперь рушилась вся её жизнь.
— А наши планы? — прошептала она.
— У меня другие планы. Хочу ребёнка. Но не с тобой.
И ушёл. Навсегда.
Дальше — суды, дележка мебели из ИКЕА, крики Марфы Игнатьевны, требовавшей оставить квартиру её «бедному сыночку», ведь он-то «жертва». Никто не пожалел Настю. Даже мать, хоть и пыталась.
— Ты молодая ещё, — уговаривала её Вера Петровна. — Всё только начинается.
— Больше не хочу ни любви, ни мужчин, — рыдала Настя. — Всё, конец.
Но Вера Петровна не сдавалась. Таскала дочь по врачам, вытаскивала из депрессии шоколадом и сериалами, твердила: «Не хорони себя раньше времени».
Настя сдалась — просто чтобы мама отстала. Снова анализы, процедуры, работа, редкие посиделки с подругами за бокалом полусладкого. Она старалась не думать о прошлом. И решала, что сердце её теперь — как банковский сейф: закрыто навек.
Пока не появился Денис.
— Мне не важно, что было, — сказал он. — Мне важно, что будет.
— А если я не смогу дать тебе детей? — спросила она.
— Заведём мейн-куна. Или хаски. Лишь бы ты была рядом.
Через полгода они расписались. Взяли ипотеку, завели кота Ваську. Настя вдруг поняла, что снова смеётся. Училась быть счастливой — и получалось.
Прошло пять лет. У них родились Алиска и Ванька. Настя порой сама себе не верила. Она любила и была любима. А о прошлом старалась не вспоминать.
Но однажды на рынке она столкнулась нос к носу с Марфой Игнатьевной.
— О, пышка! — фыркнула та. — Нового содержанца нашла?
— Я просто счастлива, — спокойно ответила Настя. — А как ваши дела?
— Да вот, со Степкой мучаюсь, — вздохнула та. — Третья невестка уже. Всё не та. А ты, выходит, ещё цветочки была.
Настя промолчала. Злорадствовать не хотелось.
— Дети есть? — не удержалась Марфа Игнатьевна.
— Мы с вами не настолько близки, — вежливо улыбнулась Настя.
— У Степана-то до сих пор нет… Может, вернёшься? — крикнула та ей вдогонку.
— Нет уж, спасибо, — бросила Настя, уходя.
И только за углом она вдруг ясно поняла: всё, что случилось, было не зря. Ушёл тот, кто не должен был остаться. Чтобы пришёл тот, кто был ей по-настоящему нужен.
А с ним — и те, ради кого теперь стоило просыпаться каждое утро.
