В тот день, когда мама ушла к морю: история женщины, которая наконец выбрала себя
— Серёжа, съезди за хлебом, прошу тебя, — голос Валентины Петровны дрожал, будто тонкий лёд под ногами. — На улице гололёд, боюсь поскользнуться…
— Мам, ты серьёзно? — Алексей оторвался от телефона, даже не подняв глаз с дивана. — Я только с ночной, еле живой. Мы с Наташкой фильм собрались смотреть. Да и отдохнуть хочется, нет?
— Сынок… мне правда страшно идти… — прошептала она, сжимая телефон в ладони.
— Мам, ну сколько можно? Везде доставка, приложения — живи как люди! Научись уже!
— Я в них путаюсь… Может, ты закажешь?
— Я за рулём, неудобно. Попроси Лену.
— Просила… У неё совещание.
— Ладно, — буркнул Алексей. — Как домой приду — позвоню. Скажешь, что надо.
— Хорошо, подожду, — кивнула Валентина Петровна. Но час прошёл, другой — звонка не было. Набирала сама — молчание. В конце концов выручил сосед Василий Иванович: открыл приложение, заказал, помог разобраться с курьером.
Раскладывая продукты, Валентина почувствовала, как внутри сжимается комом. За что ей такая доля? Почему, когда нужна помощь, те, ради кого она жила, исчезают?
Она была хорошей матерью. Овдовела, когда Алёше было пятнадцать, а Леночке — десять. Подняла их одна. Работала и бухгалтером, и уборщицей по вечерам. Бабушка помогала, пока была жива, а потом — всё легло на её плечи.
Дедушкина квартира — Лене. Мамина — Алёше. Себе — ничего. Всё детям. Учёба, свадьбы, внуки — всё на ней. И она не роптала. Думала: «Главное, чтобы у них всё было. Чтобы жили хорошо».
Она водила их на кружки, ночами сидела над уроками, стирала, готовила, таскала тяжёлые сумки, лечила, варила куриный бульон. А теперь стала… мебелью. Как шкаф в прихожей — есть, но никто не замечает.
Когда Лена просила выгулять пса — Валентина шла, хоть в ливень, хоть в мороз. Когда Алёша привозил внука на выходные — не спала ночами. И никогда не просила ничего взамен.
Но когда она заболела, таблетки нёс Василий Иванович. Дети забежали в больницу на пять минут. Лена скривилась:
— Мам, ты же знаешь, я боюсь больниц…
— Здесь никто не в восторге, дочка…
— Выздоравливай, потом созвонимся.
Алёша тоже торопился: «Наташка с малышом одна, надо помочь». Ни обнять, ни присесть рядом. Ничего.
А сегодня… Гололёд, скрипящий под ногами, напомнил: она стареет. Может упасть — и никто не поднимет.
И вдруг вспомнилось лето. Ей тридцать. Алёша ещё маленький, Лены не было. Санаторий в Сочи. Солнце, шум прибоя, никто не дергает. Не было тогда телефонов. Только она и море. Тогда она была счастлива.
Прошло тридцать лет.
А она так и не пожила для себя.
Перед сном она подумала: что её держит? Дети взрослые, с квартирами. Ни благодарности, ни тепла. Только вечное «мам, помоги». А разве она — не человек?
Утром она встала, налила чаю, достала тетрадь и написала: «Продать квартиру. Купить домик у моря. Жить для себя».
Риелтора нашла быстро — соседка посоветовала. Квартиру продали за месяц. Деньги перевели, документы оформили.
Когда всё было готово, собрала детей.
— В чём дело? — нахмурился Алёша. — Я устал.
— Мам, у меня встреча, — вздохнула Лена. — Быстро надо?
— Да. Хочу вам сказать.
— Говори, — бросила Лена. — Только короче. И кстати, на выходные привезём Тессу.
— Не получится, — тихо ответила Валентина.
— Почему?!
— Я уезжаю.
— Куда?! — хором.
— В Анапу. Купила дом у моря. Буду там жить.
Тишина. Потом Алёша фыркнул:
— Мам, ну ты даёшь. На какие деньги?
— Квартиру продала.
— ЧТО?! — вскочила Лена. — Без нас?! Даже не посоветовалась?!
— Вам не до меня. Вы вечно заняты.
— И как ты там одна будешь?
— Справлюсь. Теперь у меня всё своё. Свой дом, своя жизнь.
— Мам, а как же мы? — взвизгнула Лена. — Мы же рассчитывали на квартиру!
— Я тоже рассчитывала, что вы будете моей поддержкой. Но ошиблась. Всё, дети. Я вас люблю. Но теперь выбираю себя.
Они ушли. Злые, растерянные. А она осталась одна. Но впервые за тридцать лет слово «одна» не пугало. Оно звучало как освобождение.
Через неделю она стояла на террасе нового дома, вдыхала морской воздух и гладила перила. Тихо. Тепло. Свобода.
Иногда, чтобы снова почувствовать себя живой, нужно просто уйти. Уйти от тех, кто не ценит. Уйти к себе. К морю. К жизни.
