Цена моего имени: правда, скрывавшаяся двадцать лет
Я всегда носила фамилию матери — Смирнова. Отца я не знала, да и память о нём стёрлась. Мама говорила, что он ушёл, когда мне не было и двух лет, и с тех пор о нём ни слуху, ни духу. Я не спрашивала лишнего. Мне казалось, так и должно быть. Была мама, была бабушка, была я — и этого хватало.
Но когда мне исполнилось двадцать, всё перевернулось. Я устроилась в архив городской администрации. Работа скучная, бумажная, зато близко от дома и с удобным графиком. Через месяц начальница дала мне задание разобрать старые папки в дальнем шкафу. И там, среди протоколов, справок и выписок, я наткнулась на знакомую обложку. Моё свидетельство о рождении.
— Странно, — подумала я. — Как оно сюда попало?
Я открыла документ — и у меня перехватило дыхание. В графе «отец» значилось имя: Дмитрий Николаевич Волков. Не Смирнов. И не прочерк. А ведь мама уверяла, что отец меня не признавал, что сбежал, не оставив и строчки. А тут — официальная запись.
Весь день я не могла прийти в себя. Сидела, уставившись в эту бумагу, будто в окно в другую жизнь. Вечером пришла к маме. Она гладила бельё, включив сериал.
— Мам… а кто такой Дмитрий Волков?
Утюг замер в воздухе. Она медленно поставила его на подставку и опустилась на стул.
— Откуда ты знаешь это имя?
— В архиве. Я нашла своё свидетельство. Там он записан как мой отец. Ты говорила, что он нас бросил… но если он меня признал…
Мама опустила глаза.
— Прости, я солгала. Боялась. Не хотела, чтобы ты узнала правду.
И она рассказала всё. Без утайки.
Дима был её первой и единственной любовью. Они учились вместе в техникуме, жили душа в душу, мечтали о будущем. Когда мама забеременела, Дима сразу сделал предложение. Но его родители были против. Они считали маму недостойной: без денег, без положения, из простой рабочей семьи. Он пытался бороться, но мать пригрозила лишить его наследства, выгнала из дома.
Они расписались. Мама была на пятом месяце. Снимали комнату, считали копейки. Потом Диму забрали в армию. Он писал письма, звонил, просил ждать. Но через два месяца связь оборвалась. Мама поехала в его город — и там ей сказали, что он… женился. На другой. И та ждёт дочь.
Мама упала в обморок прямо в загсе. Потом села на поезд и больше не возвращалась в тот район. Родила меня, дала свою фамилию. Однако, как выяснилось, Дима ушёл из той семьи уже через год. Приехал. Привёз конфеты, подарки, деньги. Хотел быть отцом. Мама его выгнала. А он, уже имея влияние, сам добился внесения своего имени в моё свидетельство.
Потом приезжал ещё дважды. Но мама не простила. И мне о нём не говорила.
Я молчала. В груди кипело. Но уже на следующий день я поехала. В справке был его адрес.
Он жил в коттеджном посёлке под городом. Я долго стояла у ворот. Потом позвонила.
Дверь открыла женщина. Моя мачеха. Она не удивилась.
— Ты Настя? Он ждал тебя много лет. Проходи.
В гостиной сидел мужчина с проседью в волосах и серыми, до боли знакомыми глазами.
— Здравствуй, дочка…
Я плакала. Он тоже. А потом долго рассказывал всё, чего я не знала. Как искал, как ждал, как писал письма, которые мама возвращала. Как хотел прийти в школу, но не посмел. Как радовался, узнав, что я живу в городе, но не мог нарушить мою жизнь.
Теперь мы общаемся. И я больше не Настя Смирнова — а Настя Волкова. Потому что в душе наконец нашлось место для правды. И для отца.
