Вот так история!
Я только ключ в замок вставила — и сразу почувствовала: что-то не то. В квартире будто бы не пусто. Из кухни голоса: мужской и женский, старушечий. Ну всё, свекровь пожаловала. Яна скривила губы. Отношения у них были так себе: вроде вежливо, но с вечными подколами и нравоучениями. Не хотелось ей сейчас этого разговора, так что решила — выйду, схожу в магазин. Пусть сами разбираются.
Но только шагнула в коридор — замерла. Уловила что-то странное в разговоре мужа с матерью. Прислушалась — и будто ледяной водой окатило.
— Ничего, скоро Светка на дачу согласится, — спокойно говорил Артём.
— Главное, чтобы на тебя оформлено было, — поддакивала свекровь. Яна брови вскинула. Серьёзно?
— Не знаю, как её уговорить, но что-нибудь придумаю. Да и если не выйдет — всё равно в браке купим, пополам. А её квартира при разводе её останется — несправедливо. Мы уже два года у меня живём, я тоже что-то должен получить.
У Яны похолодело внутри. Какой ещё развод?..
— Конечно, я тоже так считаю. Вон ты с Марфушей тогда что-то покрупнее возьмёте. Как у вас с ней?
Какая ещё Марфуша?!
— Да нормально. Она, конечно, торопит, чтобы я быстрее развёлся, но я ей объясняю — надо подождать. Вот дачу купим — тогда и развод. Светке скажу, что деньги на моём счёте надёжнее, уговорю перевести всё туда. Она же доверчивая.
Яна вцепилась в стену. В ушах звенело. Перед глазами промелькнуло всё — от первой встречи до недавнего похода в агентство, где она хотела устроить сюрприз — начать продажу своей квартиры, чтобы купить дачу. А торт, купленный по пути, всё ещё лежал в пакете.
Мать была права. Не продавать. Квартира — её крепость.
Яна молча зашла в спальню, достала чемодан и стала собирать вещи. Через минуту в дверях появился Артём.
— Света? Ты уже здесь? Что ты делаешь?
— Что делаю? — голос её дрожал. — Квартиру мою приглядели? Хотели на тебя переписать, да? А вот хрен вам! И ремонт я за свои делала — все чеки в телефоне! И всё, что купили вместе, поделим. Подарок закончился.
Свекровь, услышав её тон, быстренько ретировалась. Артём начал юлить, мямлить, отнекиваться. Но было поздно.
И тут Яна вспомнила всё с самого начала.
Когда ей исполнилось двадцать, родители подарили ей однокомнатную. «Это твоя опора, — говорила мать. — Никогда не продавай. Пусть у тебя всегда будет куда вернуться». Тогда казалось — перегибают, но сейчас… Каждое слово звучало как пророчество.
С Артёмом Яна познакомилась через год после института. Влюбилась. Стали жить вместе. Он настоял, чтобы она переехала к нему — «мужик должен бабу в свой дом вести». Яна сдала свою квартиру, деньги поделила: часть на общие нужды, часть отложила.
Потом была свадьба. Деньги с гостей пустили на ремонт в Артёмкиной квартире. Мать опять переживала — зачем в чужое вкладываться? Но Яна отмахивалась: «Я же здесь живу».
Потом началось. Артём стал холоднее, нервничал, задерживался. А потом вдруг — снова ласковый, заботливый. Цветы, комплименты. И разговоры о даче — свежий воздух, шашлыки, дети. Он мягко давил: «Твоя квартира — однушка. Потом купим что-то лучше, а сейчас дача нужна».
Яна уже почти согласилась. Хотела мужа порадовать. Даже к риелтору сходила, торт купила. Но вернулась — и услышала всё.
Муж и его мать уже делили её имущество. Планировали, как оставить её ни с чем. Как вытянуть её деньги, а потом — развод.
Слёз не было. Только холод. Холод предательства.
В ту же ночь Яна собрала вещи и ушла. Родители поддержали. Мать обняла, ничего не сказала — просто была рядом.
Яна вернулась в свою однушку. Прошлась по комнате, потрогала стены, посмотрела в окно. Потом села на подоконник и прошептала:
— С тобой я точно не разведусь. Ты — самое надёжное, что у меня есть. А в этом мире надёжность — дороже золота.
Ведь никому, кроме маминых слов и этих стен, она больше не верила.
