«Мать живёт за мой счёт» — от этих слов у меня перехватило дыхание.
До сих пор сердце сжимается, когда вспоминаю тот день. Сообщение от сына, будто нож в спину. Всё, что я знала — наш дом в Нижнем Новгороде, наши общие дни, — рассыпалось в одно мгновение.
Много лет назад мой сын Дмитрий с женой Еленой поселились у меня после свадьбы. Вместе мы пережили радость рождения троих внуков, их первые болезни, первые шаги. Елена была в декрете, и, если она не справлялась, я брала больничные, чтобы сидеть с малышами. Дом гудел, как улей: готовка, стирка, детские крики. Ни минуты покоя, но я привыкла.
А потом наступила пенсия. Я ждала её, как чуда, мечтала передохнуть. Но покой продлился недолго. Каждое утро я везла Дмитрия и Елену на работу, кормила внуков, собирала их в сад и школу. С младшей — Катюшкой — гуляли в сквере, потом домой, обед, уборка, бесконечная суета. Вечерами — кружки, музыкальная школа.
Иногда, в редкие минуты, брала в руки книгу или пяльцы. Это был мой островок тишины.
А потом пришло *это* сообщение. Сначала подумала — ошибка. Но Дмитрий подтвердил: да, писал, но не мне. Слова, будто раскалённое железо, застряли в памяти: *«Мать сидит у нас на шее, а мы ещё и за её таблетки платим»*.
Я сказала, что простила. Но оставаться под одной крышей больше не могла.
Я отдавала всю пенсию на дом. Лекарства мне выписывали бесплатно. А он…
Без споров, без скандалов нашла крохотную квартирку на окраине и уехала. Аренда забирала почти все деньги, но просить у сына — ни за что.
Перед пенсией купила ноутбук, хоть Елена и крутила у виска: «Тебе не справиться». Но я справилась. Подругана дочь показала, как им пользоваться.
Стала выклады фото вышивок в соцсети. Бывшие коллеги помогли с заказами. Первые деньги — немного, но я почувствовала: не пропаду.
Потом соседка привела внучку — научить шить. Потом ещё две девочки. Родители платили щедро, жизнь потихоньку налаживалась.
Но боль не уходит. С семьёй Дмитрия почти не общаемся. Видимся только на праздниках — чужие, за столом, где когда-то была одна семья.
