“Ты больше не мать”: как дочь предала женщину, которая всю себя ей отдала
Когда я родила Дашу, мне было двадцать. Совсем желторотой птенец. Наивная, но без ума от её отца. Он сбежал, когда дочке ещё пелёнки не сменили. Просто взял и испарился. Сказал, что ему рано, что жизнь — малина, а он её не распробовал. Я осталась одна, без гроша за душой, без родителей — мама ушла рано, а отец сбежал, как только смог.
Я вкалывала на двух работах, ютилась в общаге, а Даша вечно кашляла. Я таскала её по поликлиникам, ночевала в очередях, засыпала на стульях в коридорах. Времени на себя не было. Я жила только ею. Купить себе платье — значит, не купить Даше жаропонижающее. Сходить на свидание — оставить её с кем-то, а я и соседкам не доверяла.
Даша росла умницей. В школе была первой. Я выбивалась в лепёшку — репетиторы, курсы, кружки. Рыдала в подушку, когда у неё что-то не получалось. Ликовала сильнее, чем она, когда она поступила на бюджет в мединститут.
А потом всё пошло наперекосяк.
На втором курсе у неё появился парень — Глеб. Старше на десяток лет, разведён, с ребёнком. Я обомлела.
— Даш, ты уверена? Он тебе не пара.
— Не лезь в мою жизнь! Я уже взрослая! — огрызнулась она.
И с каждым месяцем она отдалялась. Глеба она боготворила. У него всегда были “другие виноваты”. Бывшая жена — стерва. Работа — дурацкая. Люди — завистники. А я — злобная мать, которая её всю жизнь тиранила. Именно так он это и преподносил.
Я старалась молчать. Но однажды не сдержалась:
— Он тобой пользуется. Давит. Это не любовь.
— Ты просто завидуешь! У тебя никогда такого мужчины не было, вот и бесишься!
Мне было больно.
Через год она объявила: они женятся. И она переезжает к нему.
Я помогла собрать вещи, купила одеяло, посуду. А на прощание Даша даже не обняла меня.
— Не притворяйся, что тебе тяжело. Ты же всегда хотела, чтобы я ушла, — бросила она шёпотом.
И ушла.
После свадьбы я видела её редко. Звонила сама. Писала. Но ответы становились короче. Потом она и вовсе заблокировала мой номер.
От знакомой я узнала, что Глеб окончательно её промыл — сказал, что я токсичная, что испортила ей детство, что из-за меня она не умеет жить.
Прошло два года. Я случайно увидела её в супермаркете. Она была с мужем. Уставшая, потухший взгляд, нервная.
— Даш, дочка… — я шагнула к ней.
— Не подходи ко мне, — прошептала она. — Ты больше не мать.
И ушла.
Я стояла среди полок с гречкой и чувствовала, как дрожит всё моё тело. Как все эти годы — ночи, температура, больницы, слёзы, работа, недоеденные обеды — просто испарились. Как меня вырвали из её жизни, как ненужную страницу из тетради.
И я не знаю, вернётся ли она. Вспомнит ли, как я сидела у её кровати, когда у неё был грипп. Как не ела, чтобы купить ей учебники. Как отказывалась от всего, чтобы у неё было будущее.
Я знаю только одно: я её мать. И даже если она это отрицает — правда от этого не изменится. И я всё равно буду любить. Даже оттуда, где уже не больно.
