**Дневник**
Сегодня ночью, когда я уже собиралась лечь спать, из детской донеслись приглушённые всхлипы. Сердце ёкнуло — я бросилась к сыну, словно обожжённая.
— Солнышко, что случилось? — присела на край кровати, коснулась его плеча.
Матвей дёрнулся, уткнулся лицом в подушку и хрипло прошептал:
— Уйди. Не хочу тебя видеть.
Словно нож в сердце.
— Что ты говоришь, Матвей? Почему?
— Потому что ты… ты плохая! — он резко поднялся, глаза полные слёз. — Папа всё рассказал! Я знаю правду о тебе!
Вспомнилось, как всё началось. Фраза, которую Игорь бросал в каждом споре:
— Раз такая умная — подавай на развод!
И я каждый раз молчала, глотала обиду, оставалась. Ведь так меня учили — женщина должна терпеть, держать семью, даже если сама уже не живёт, а выживает.
Но тогда что-то внутри оборвалось. Я посмотрела ему в глаза и впервые не сдалась.
— Хорошо, — тихо сказала.
Он застыл. Потом усмехнулся, как всегда:
— Отоспишься — передумаешь.
Но я не передумала. Всю ночь лежала в темноте, перебирая каждый год с ним. Крики. Равнодушие. Тень его матери в нашем доме. Ни одного решения без неё. И когда поняла, что даже сын видит в бабушке и отце главных, она осознала: её здесь больше нет.
Утром молча собирала документы. Игорь орал, вырывал шторы, уносил даже чайник и подушки — всё, купленное в браке.
— Живи теперь без нас и без нашего добра! — бросила на прощание свёкровь, сжимая увесистый пакет.
Я стояла в пустеющей квартире. Без слёз.
Суд прошёл без них — ни Игорь, ни его мать не пришли. И, к удивлению, через два года никто не попытался забрать Матвея. Я работала, растила сына, не искала любви, но она сама постучалась в дверь.
Артём появился ненавязчиво. Без громких слов, без обещаний. Просто был рядом. Помогал. Слушал.
— Понимаю, — говорил он. — У тебя сын, он на первом месте. И правильно. Мы с ним подружимся.
Тогда я ещё не знала, как эти простые слова обернутся против меня.
Сначала всё было хорошо. Матвей и Артём играли, строили из конструктора, смеялись. Но потом сын стал отдаляться. Избегал взгляда, отвечал резко. А той ночью и вовсе крикнул:
— Ты хочешь меня отдать! — вскочил, сжимая кулаки. — У вас будет свой ребёнок, а я вам не нужен! Вы меня в детдом сдадите!
Внутри всё похолодело.
— Кто тебе это сказал, Матвей?
— Папа! Он сказал, что ты уже договорилась, чтобы он меня забрал, потому что я мешаю!
Еле сдерживая слёзы, обняла его, шепча:
— Никогда, слышишь? Никогда я тебя не оставлю. Ты мой. Самый родной.
Сначала он вырывался, но потом обнял в ответ. Только в глазах остался страх. Неуверенность. И это было хуже всего.
Прошло несколько дней. Матвей вернулся от отца сияющий — рассказывал, как катались на лодке, ловили рыбу. А через пару часов сидел, опустив голову, и молчал.
— Ты был таким радостным. Что случилось?
— Всё нормально, — буркнул он.
— Матвей, — присела рядом. — Пожалуйста, скажи…
— Это ты его попросила, да? — сорвался он. — Чтобы он меня забрал, потому что я мешаю вам!
Больше чем боль. Как нож.
Я взяла телефон. Голос Игоря в трубке был спокойным, почти насмешливым.
— Чего ты хочешь? Он же с тобой, всё в порядке.
— Хочу, чтобы ты не врал. Ещё раз начнёшь настраивать сына против меня — больше не увидишь его. Понял?
— Это угроза? — прошипел он. — Сама всё придумала!
— Правда? А Матвей сам решил, что я его в детдом сдам, как только родлю другого?
Тишина.
— За два года ты трижды заплатил алименты. Хочешь, чтобы подала в суд? Думаю, им будет интересно услышать твои «истории».
Снова молчание.
— Следи за языком, Игорь. Больше ни слова.
Положила трубку, выдохнула. Руки дрожали, но рядом был Артём. Он молча подошёл, положил руку мне на плечо.
— Всё хорошо? — тихо спросил.
— Теперь да, — кивнула. — Теперь я не отступлю.
Ночью сидела рядом с Матвеем, гладила его по волосам, пока он спал. В нём ещё оставалась настороженность, но появился прежний свет. И я знала: это только начало. Бывший не успокоится, снова попытается сесть страх, злость.
Но теперь я не одна.
Теперь я сильнее. И рядом тот, кто не требует делить любовь — а готов её умножить.
