Когда я родила Алину, мне было всего девятнадцать. Юная, глупая, безумно влюблённая в её отца. Он ушёл, когда дочке не исполнилось и года. Просто собрал вещи и исчез, сказав, что не готов к ответственности. Я осталась одна — без поддержки, без родителей: мама умерла, когда я была ребёнком, а отец нас бросил ещё раньше.
Я работала на двух работах, ютилась в коммуналке, а Алина постоянно болела. Я таскала её по врачам, ночами сидела в очередях поликлиник, засыпала на жёстких лавках в коридорах. У меня не было времени на себя. Вся жизнь — только она. Купить себе платье — значит не купить Алине лекарства. Пойти на свидание — оставить её с чужими, а я не доверяла никому.
Алина росла умницей. В школе училась на отлично. Я выбивалась из сил, оплачивая репетиторов, кружки, курсы. Плакала, когда у неё что-то не получалось. А когда она поступила на бюджет в мединститут, радовалась больше, чем она сама.
Но потом всё изменилось.
На втором курсе у неё появился парень — Денис. На десять лет старше, разведённый, с ребёнком. Я была в шоке.
— Алина, ты уверена? Он тебе не пара.
— Не лезь в мою жизнь! Я уже не ребёнок! — крикнула она тогда.
С каждым месяцем она отдалялась всё больше. Дениса она боготворила. У него всегда были «виноваты другие»: бывшая жена — стерва, работа — несправедливая, люди — завистливые. А я — злая мать, которая её всю жизнь подавляла. Так он ей и говорил.
Я молчала. Но однажды не выдержала:
— Он тобой пользуется. Давит на тебя. Это не любовь.
— Ты просто завидуешь! У тебя не было такого мужчины, вот и злишься!
Мне было невыносимо больно.
Через год она сообщила: они женятся. И переезжают в его квартиру.
Я помогла собрать вещи, купила одеяло, посуду. А когда я обняла её на прощание, Алина даже не ответила.
— Не притворяйся, что тебе тяжело. Ты всегда хотела, чтобы я ушла, — тихо сказала она.
И ушла.
После свадьбы мы виделись редко. Я звонила первой, писала. Но её ответы становились короче. А потом она заблокировала мой номер.
От знакомой я узнала, что Денис окончательно настроил её против меня: якобы я токсичная, отравляла её детство, и из-за меня она не умеет быть счастливой.
Прошло два года. Я случайно встретила её в магазине. Она была с ним. Уставшая, потухший взгляд, нервные движения.
— Алина, дочка… — я шагнула к ней.
— Не подходи, — прошептала она. — Ты мне больше не мать.
И ушла.
Я стояла между полками с крупами и чувствовала, как дрожит всё тело. Как будто все эти годы — ночи у её постели, больницы, слёзы, голод, работа — просто стёрли. Как будто меня вырвали из её жизни, как ненужную страницу из блокнота.
Я не знаю, вернётся ли она. Вспомнит ли, как я не спала, когда у неё была температура. Как отказывала себе во всём, чтобы купить ей учебники. Как отдавала последнее, чтобы у неё было будущее.
Но я знаю одно: я её мать. Даже если она это отрицает — правда останется правдой. И я всё равно буду любить её. Даже оттуда, где уже не больно.
Иногда дети забывают, что матери — тоже люди. Но матери никогда не перестают быть матерями. Даже когда их предают.