В те давние майские деньки я очутился в шумной компании за столиком уютной чайной на окраине Перми. Народу было весело, но почти все — незнакомые. Рядом сидел мужчина, явно за пятьдесят, и молодая девушка, лет двадцати пяти. Иван и Любаша. Они смеялись звонче всех, заряжая всех вокруг, хотя пили лишь морс. Любаша называла его «папочкой», и я невольно умилился: какая трогательная отцовская нежность. Но вдруг они засобирались домой. Любаша, улыбнувшись, пояснила: «Нас ждёт наш кроха, без нас не уснёт». Я опешил.
Когда они ушли, я тихо спросил у хозяина застолья: «Какой ещё кроха? О чём речь?» Тот удивлённо поднял брови: «Их сынишка. Они же муж и жена». Я растерялся: «А почему она зовёт его папочкой?» Хозяин рассмеялся: «Это у них такая шутка. Когда-то давно, в самом начале их романа, зашли они в лавку, а торговка сказала Ивану: „Какая у вас прелестная доченька!“ С тех пор Любаша его так и зовёт».
Позже я узнал их историю, и она тронула меня до слёз. Иван — талантливый художник, но жизнь его была далеко не мед. Два разбитых брака, годы, утопленные в самогоне, бесконечные кутежи. Его старшая дочь, уже взрослая, почти забыла о нём. К сорока пяти годам Иван оглянулся на прожитое и увидел лишь пустоту. Он писал картины, но они никого не трогали, заказов почти не было. И тут в его жизни появилась Любаша. Они встретились случайно — на берегу Камы, где он часто сидел, делая наброски. Ей едва исполнилось двадцать, она сияла молодостью и задором. Почему эта огненная девушка обратила внимание на потрёпанного жизнью художника с печальными глазами? Загадка.
Но любовь Любаши стала для Ивана спасением. Она вдохнула в него силы. Он завязал с выпивкой, его кисть вновь обрела твёрдость, а картины — душу. Полотна стали покупать, у него прошли выставки в галереях Перми и Петербурга. Он занялся росписью стен в местных трактирах, что принесло немалый доход. Теперь они живут в просторной светёлке в центре города, путешествуют, радуются жизни. Любаша — жена уважаемого человека, но ведь тогда, на берегу, она увидела лишь опустившегося мужчину с разбитыми надеждами.
Наверняка подруги и её мать качали головами: «Ты рехнулась? Он же чуть ли не дед!» Наверняка и сама Любаша сомневалась, понимая все риски. Но она рискнула — и теперь счастлива. Иван же считает её своим чудом, ангелом, ниспосланным свыше, хотя уверен, что не заслужил такого дара. Их сынишку он боготворит: возится с ним, играет, катает на плечах. Он стал образцовым отцом, каким не смог быть для старшей дочери. Кстати, с ней отношения тоже наладились. Она, давно махнувшая на отца рукой, вдруг увидела его другим — бодрым, внимательным, полным сил.
Неравный брак может быть удивительно прочным. Куда прочнее, чем многие союзы ровесников. Ведь, если верить слухам, каждый второй брак на Руси распадается. А я знаю немало пар, где муж старше жены на двадцать, а то и тридцать лет. И разница в возрасте не мешает — наоборот, она делает их союз особенным.
Я говорю не о сделке «богатый купец — юная искательница приданого». Нет, я о настоящих семьях, где любовь — основа. Мужчины в летах — невероятно надёжные супруги. Они уже отгуляли своё, напробовались, наошибались. Теперь им нужен дом, уют, семейный очаг. Многие вдруг открывают в себе кулинарные способности. Знаю одну пару, где муж, которому за пятьдесят, не подпускает молодую жену к печи: «Иди в баню или книгу почитай! Не время тебе у плиты стоять!» Раньше он умел готовить лишь яичницу, но, женившись на девушке двадцати трёх лет, стал заправским поваром.
Для молодой жены мужчина постарше — не просто муж, а наставник, учитель, человек с мудростью. Он не трещит без умолку, как сверстники, а рассказывает поучительные истории. Он видал виды, и это делает любовь глубже, крепче. А главное — такие мужчины становятся замечательными отцами. Приведу личный пример: мою младшую дочь я встретил в сорок пять. Все говорят, что я — образцовый отец. И знаете, я действительно созрел для отцовства. Лучше поздно, чем никогда.
Каждое утро я бегаю по парку у реки. Чувствую себя на тридцать, хотя мне уже за пятьдесят. Жить сейчас интереснее, чем в молодости. В нас заложена неиссякаемая сила, о которой мы и не подозреваем. Но часто сами себя губим. Помню, как у старого рыбака спросили, почему он в свои годы так бодр и до сих пор выходит в море. Он ответил: «Дети. Они дают силы». Трёх сыновей он вырастил молодым, а младшего — в шестьдесят. И это не помешало ему жить полной грудью.
Конечно, это исключение. Но мужчина с поздним ребёнком горит жаждой жизни. Ему нужно научить малыша кататься на салазках, помочь с грамотой, сходить с ним в лес. Он начинает следить за собой, бросает вредные привычки, занимается делом. Он выглядит бодрее, чем его ровесники, которые моложе на двадцать лет. Ему скучно на посиделках с приятелями, где разговоры только о сенокосе, лошадях да хворях. Ему неинтересно. Он рвётся домой — к жене, к ребёнку.
В пятьдесят лет быть «примерным отцом» — лучшее, что может случиться с мужчиной. Это куда важнее, чем звания «бабник» или «заводила». Мужчина, который бегает поутру и возится с ребёнком, а не валяется с квасом на лавке, будет жить долго и ярко — до семидесяти и больше. А его молодая жена со временем как бы «догонит» его по возрасту, разница сгладится. Останется лишь любовь.
Неравный брак — это не просто союз. Это чудо, которое делает обоих счастливее. Это крепкий, живой, наполненный любовью брак.
