Вера стояла у окна, сжимая в руках стакан чая, который давно остыл. В голове—карусель из вчерашних событий. Дверь скрипнула, и на пороге появился курьер с огромным траурным венком. Чёрные розы, траурная лента—и её имя, выведенное золотыми буквами. Ни подписи, ни объяснений. Только ледяной взгляд смерти, спрятанный в упаковке.
Андрей, её муж, лишь усмехнулся, отмахнувшись:
— Ну, перепутали наверное. Или кто-то пошутил…
— Перепутали? — она посмотрела на него, словно увидела впервые.
Она знала—это не ошибка. Адрес был указан до буквы. И только один человек в их окружении годами не называл её по имени, презирал её шепотом и вслух: свекровь.
Татьяна Ивановна считала, что её сын заслуживает большего. Красавицу с аристократическими корнями, без «этого провинциального оттенка» и уж тем более—без жены. А Вера? Простая, работящая, невысокая, из семьи, где платья шили сами. Но зато любила Андрея всем сердцем.
Но Татьяну Ивановну интересовала не любовь. Контроль. А когда контроль ускользал—месть.
Сначала—колкие замечания, «заботливые» советы. Потом—«случайно» испорченные вещи, «подарки» с двойным дном. Однажды в шкафу нашлись чужие трусы—будто у Веры был роман. Будто в их крохотной двушке, где каждый сантиметр на виду, можно было что-то скрыть.
Андрей отмахивался:
— Ну мало ли, может, забыли…
Даже когда в корзине с ягодами она обнаружила живую змею, он лишь пожал плечами:
— Дачное рядом, наверное, заползла…
Вера тогда заперлась в ванной и плакала. Не от страха. От бессилия. Потому что хуже змей были люди. Те, кто называет себя роднёй, а сам годами точит яд в самое сердце твоей семьи.
Она терпела. До того дня, когда застала мужа с другой. На их кухне. Высокую, ухоженную, в дорогом платье.
— Она сама пришла! — выпалил Андрей, даже не пытаясь оправдаться.
Вера не кричала. Просто показала на дверь. И на венок, который так и не выбросила. Потому что такие послания не выбрасывают. Они—как клеймо. Как последняя точка в истории, которую ты не хотела заканчивать.
После развода она уехала. Он остался с мамой. А потом позвонила соседка:
— Ты в курсе, твоя бывшая свекровь вышла замуж? За своего же друга детства…
Вера усмехнулась. Не со зла. А от понимания: её место в той семье хотели занять. Не для сына. Для себя.
Теперь она живёт в новой квартире. Смотрит на венок—да, он всё ещё здесь—и тихо говорит:
— Спасибо. Он оказался не проклятием. Он стал спасением.
