У Людмилы Семёновны был юбилей — пятьдесят пять лет. Торжество решили отметить с размахом в уютной заведении на берегу Оки. Гостей набралось немало: родня, друзья, сослуживцы. Все громко веселились, чокались бокалами за виновницу торжества, осыпали её розами и льстивыми речами. Муж Людмилы Семёновны, Геннадий, вручил ей роскошный подарок — изысканное золотое кольцо с лазуритом, от которого у женщины перехватило дыхание. Ведущий, сверкая зубами, провозгласил:
— А теперь нашу юбиляршу желает поздравить её сноха!
К микрофону, важно выпрямив спину, подошла Глафира.
— Дорогая Людмила Семёновна, — начала она с пафосом, — от нашей семьи я приготовила для вас особый сюрприз!
Гости зашептались, предвкушая нечто из ряда вон. Людмила Семёновна, сияя от радости, поднялась с места в ожидании чего-то трогательного. Но даже в страшном сне ей не снилось, какой «подарок» заготовила её сноха.
Глафира не нравилась ни родителям её мужа Артёма, ни его старшей сестре Вере. Казалось бы, банальная история о непростых отношениях с роднёй супруга, но здесь главной проблемой была сама Глафира.
Артём с детства был тихим и сговорчивым. В школе он всегда плыл по течению. Если пацаны звали гонять мяч, он шёл, даже если мечтал посидеть дома с книжкой. Если кто-то подбивал обозвать одноклассницу Олю, он, пусть и нехотя, поддакивал, хотя тайно вздыхал по ней.
Так было во всём. Артём редко имел своё мнение, будто боялся собственного голоса. Его сестра Вера прямо называла брата тряпкой. Мать, Людмила Семёновна, хоть и ругала дочь за резкость, в душе с ней соглашалась. Как у одних родителей вышли такие разные дети? Артёма воспитывали не хуже Веры: не баловали, не бежали разбираться с каждой царапиной, учили, что мужик должен уметь за себя постоять.
Отец прививал сыну любовь к боксу, мать — к поэзии и театру. Но, видно, характер всё же даётся от природы, и никакое воспитание его не переломит. Людмила Семёновна не хотела ломать сына, переделывать его суть. И вся семья смирилась с тем, каким он вырос.
Когда Артём привёл в дом Глафиру, никто не удивился. Добрая, скромная девушка, мечтающая о семейном очаге, вряд ли бы на него запала. Артёму, видимо, нужна была «крепкая рука», которая поведёт его по жизни. И Глафира стала этой рукой — властной, самоуверенной, резкой на язык. Её манера общения, напор и порой откровенная хамоватость отпугивали многих, но только не Артёма. Он смотрел на неё с обожанием, исполняя каждый каприз, словно преданный пёс.
Родители и сестра старались не лезть. Они видели, что Артём счастлив, и решили, что соваться в жизнь взрослого сына — не их дело. Когда он сделал Глафире предложение, все восприняли это как неизбежность. В конце концов, не им с ней жить. Артём же сиял, будто эта странная динамика их отношений была для него идеалом.
— Мы с Глафирой собираемся в Сочи, — как-то похвастался Артём за семейным ужином. — Накоплю деньжат, и махнём.
— А Глафира не хочет вложиться? — осторожно поинтересовалась Людмила Семёновна, считая, что в семье всё должно быть пополам.
— Я мужик, это моя обязанность, — гордо ответил Артём, явно цитируя жену.
Потом Глафира решила, что им нужна ипотечная квартира, хотя их бюджет трещал по швам. Затем объявила, что пора заводить детей.
— Хотим трёх, — делился Артём с энтузиазмом. — Чтобы в доме звенел детский смех!
— А на что кормить будете? — скептически хмыкнула Вера.
— Я же работаю, — слегка обиделся брат. — Глафира говорит, что ещё пособия будут.
Родители только вздыхали. Они пытались советовать, но Артём, как всегда, слушал только жену. Влезать в их дела никто не решался.
Вскоре Глафира забеременела. С этого момента она вела себя так, будто весь мир ей должен. То курьер не захотел поднять посылку на пятый этаж, то в автобусе не уступили место.
— Я же беременная! — возмущалась она. — А он даже не пошёл навстречу!
— Тяжёлая была коробка? — попыталась проявить участие Людмила Семёновна.
— Да нет, лёгкая. Но мне же пришлось спускаться! С животом это не шутки!
Так было во всём. То, что для других будущих мам было нормой, для Глафиры становилось подвигом. Она отказалась от метро, и к их расходам прибавились счета за такси — своей машины у них не было. Ходить по магазинам, убираться, готовить — всё это тоже стало для неё непосильной ношей. Артём же считал, что так и надо.
— Я её берегу, — говорил он. — Она ведь носит моего ребёнка.
Родители испытывали смешанные чувства: гордость за заботу сына и лёгкое недоумение от её поведения.
Когда родился ребёнок, запросы Глафиры только выросли. Она считала, что бабушки обязаны давать ей отдыхать, поэтому Людмила Семёновна и мать Глафиры по очереди приезжали нянчить малыша. Людмила Семёновна обожала возиться с внуком, но её бесило, что сноха не просила, а требовала помощи, будто так и надо.
Глафира жаловалась на усталость, нехватку денег, но уже через год снова забеременела. Видимо, ей нравилось манипулировать своим положением. Артём пахал как лошадь, но денег вечно не хватало. Родители иногда помогали, но не баловали — понимали, что таких, как Глафира, нельзя приучать к халяве. Раз в месяц они переводили небольшую сумму на памперсы и каши.
Дети росли, а наглость Глафиры не знала границ. Она успела перессориться со всеми: с воспиталкой в саду, с врачом в поликлинике, даже с соседкой, которая возмутилась, что её коляска перегораживает коридор. Все вокруг были виноваты в том, что не кланялись ей в ноги. Она же мать-героиня!
Артём старался не встревать. Глафира вертела всем: деньгами, решениями, даже его мыслями. Он отдавал ей всю зарплату, не спорил с её тратами и всегда был на её стороне.
На юбилее Людмилы Семёновны царила тёплаяНо никто не ожидал, что в разгар торжества Глафира выхватит микрофон и закричит, что все они — жадины и лицемеры.
