Сегодня перечитываю свои записи и понимаю, как же странно сложился тот «отдых» у свекрови. Антонина Петровна — так зовут маму моего мужа Дмитрия — устроила нам такой «курорт», что теперь я твердо решила: больше ни за что не поеду. Какой смысл в таком отпуске? Она кормила нас своими «деревенскими яствами», а мы с детьми — Лизой и Васей — тайком покупали вареники или прятались в забегаловках, лишь бы не голодать. Этот визит стал для меня настоящим откровением.
*Мечты и действительность*
Мы с Димой и ребятами согласились провести неделю в деревне под Ярославлем, куда Антонина Петровна давно нас звала. Обещала чистый воздух, домашние пироги, тишину и покой. Оба мы с мужем вымотались на работе, а детям полезно было бы отдохнуть от города. Я ждала уютной избы с печкой, душевных посиделок, прогулок по березовой роще. Но всё пошло не так…
Когда приехали, свекровь встретила радушно, но уже к вечеру стало ясно: отдых не задался. Дом оказался ветхим, с продавленным диваном и скрипящими половицами. Воду грели в тазах, а туалет — знаменитая «удобства во дворе». Я сдерживалась, но для городских детей это стало испытанием.
*Кухонные баталии*
Свекровь гордилась своими кулинарными «шедеврами». В первый же день подала холодец из потрохов и салат из лебеды с солеными рыжиками. Запах стоял такой, что Лиза скривилась, а Вася спросил: «Это что, корм для собак?» Я из вежливости проглотила пару ложек, но желудок тут же взбунтовался. Дима шепнул: «Мама так привыкла, потерпим».
Назавтра было «лакомство» пострашнее — тушеные рубцы с перловкой. Вася аж побледнел: «Ма, они точно это едят?» Я еле сдержала смех, хотя внутри всё сжалось. Антонина Петровна обиженно фыркнула: «В городе вас фастфудом испортили!» Пришлось тайком сбегать в сельмаг за пельменями — варили их, пока она в церкви.
*Деревенский распорядок*
Свекровь установила жестокий режим: подъем в пять утра («кто рано встает — тому бог дает!»), потом — на прополку огурцов. Дети ныли, а она ворчала: «Разбалованные неженки!» Вечером включала «Дом-2» на всю избу, а когда я попросила убавить — огрызнулась: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят!» Дима беспомощно разводил руками. Я чувствовала себя не гостьей, а пленницей.
*Спасительная харчевня*
К третьему дню сдалась — стала водить детей в местную столовку. Ели там котлеты с гречкой, пили морс. Свекровь, узнав, всплеснула руками: «Я для вас стараюсь, а вы по кабакам шляетесь!» Попыталась объяснить про детские желудки, но она отрезала: «В наше время ели что давали!» Дима робко поддержал меня, но Антонина Петровна только фыркала: «Молодежь нынче неженки!»
*Исход*
На пятый день не выдержала: «Дима, это не отдых, а каторга!» Он вздохнул, но согласился. Собрали чемоданы под недовольное бурчание свекрови. Дома дети радостно набросились на магазинные сырники. Дима признался, что и сам устал, но не хотел ранить мать. Решили — теперь будем встречаться только в кафе в городе.
*Послесловие*
Этот «отпуск» научил меня важному: даже родные люди могут не понимать твоих границ. Антонина Петровна хотела как лучше, но вышло как всегда. Теперь планируем нормальный отдых — может, в Сочи, с нормальным душем и без потрохов на завтрак. А к свекрови? Пусть сама приезжает — но без своих «деревенских радостей».
