Почти счастье — но только почти
— Опять задерживаешься? — голос Максима по телефону звучал так, словно доносился не из соседней квартиры в московской хрущёвке, а с того берега октябрьской реки, где уже сгущались сумерки и лёгкий иней оседал на воду.
— Да, до десяти, а то и позже. Проверка документов, логисты опять всё перепутали, — ответила Светлана, включив громкую связь, одной рукой помешивая чай, другой дописывая письмо поставщикам. Рядом — стопка нераспечатанных бумаг.
— Ты дома почти не бываешь, — произнёс он после паузы. Без упрёка, просто констатация факта. Но в этом спокойствии слышалась усталость. Не от неё, не от их отношений, а от её вечного отсутствия. От тихих вечеров, от пустых утренних чашек.
— Ты же понимаешь.
— Понимаю, — снова молчание. Но не пустое. Напряжённое, густое, как перед грозой. В этой тишине было слишком многое: невысказанные вопросы, сдержанные чувства, тревожное ожидание.
Светлана терпеть не могла такие паузы. Они сжимали грудь, будто кто-то медленно и методично лишал её воздуха. Их молчание всегда было наполнено — не звуками, а болью.
Домой она вернулась ближе к полуночи. В квартире было темно, лишь тусклый свет ночника в прихожей — Максим всегда оставлял его «чтобы не споткнулась». В этом слабом свете на полу лежал одинокий носок — явно не её. На кухне — записка: «Ужин в духовке. Лёг рано». Почерк неровный, будто писал впопыхах или с волнением.
Она молча поужинала, еда была тёплой, аккуратно накрыта фольгой. Но вкуса не чувствовала — словно тело забыло, как это. Потом открыла ноутбук, бегло просмотрела отчёт и закрыла. Ванная, умывание, избегание зеркала — отражение казалось ей чужим. Лёгла рядом. Он спал. Спиной к ней. Между ними — расстояние. Чуть больше, чем обычно. Или ей так казалось?
Утро началось с пробки, сломанного каблука и забытых на столе бумаг. В метро она села рядом с женщиной, та в трубку жаловалась подруге:
— Пришёл под утро, пахнет сигаретами, молчит, как партизан. А я, дура, всё жду…
Светлана вздрогнула. Будто услышала свою же мысль, только наоборот. Та — ждала несмотря ни на что. А она — жила с Максимом рядом, но словно в параллельных мирах.
В офисе никто не заметил, что она пришла раньше всех. Никто бы не заметил, если бы не вовремя сданный отчёт. Начальник кивнул, буркнул: «Нормально» и снова уткнулся в экран. Всё — по привычному сценарию: отчёт, кивок, тишина. Даже похвала звучала как приказ.
Светлана зашла на кухню, заварила чай. Смотрела, как пакетик медленно тонет, окрашивая воду. И подумала — это единственное настоящее движение за весь день. Всё остальное — просто механизм. Отчёты, отчёты, отчёты. Всё чётко, вовремя, правильно. Но словно не туда. Движение ради галочки. Чтобы «работать», а не «жить».
Вечером они ужинали вместе. Молча. Вилки звенели о тарелки, холодильник гудел на фоне. Максим смотрел не на неё, а в стол. Потом вдруг спросил:
— Сегодня вечером свободна?
— Думаю, да.
— Может, в кино?
Кивнула. Не сразу. Внутри боролись усталость и странное желание — выйти, вдохнуть воздух, почувствовать что-то. Потом подошла к нему, обняла со спины. Он был тёплый. Настоящий. Как якорь в её хаосе.
— Прости, — прошептала. — Я пытаюсь удержать всё: работу, дом, нас… Чтобы не развалилось.
— Знаю, — сказал он. — Но жить нужно, а не просто удерживать. Мы же не музейные экспонаты.
Она ничего не ответила. Лишь обняла крепче, прижалась щекой к его спине. И в этой тишине стало чуть легче.
Они пошли в кино. На какой-то глупый комеди. Подростки в зале смеялись, кто-то хрустел попкорном. А они сидели рядом. Держались за руки. В этом простом жесте было больше, чем в сотне слов.
На улице было тепло. Весенний ветер гнал по тротуарам прошлогодние листья, фонари освещали лужи. Где-то смеялся ребёнок, парочка целовалась у остановки. Максим рассказывал о встрече со старым другом, о пустяках. А Светлана слушала и вдруг поняла: вот этого ей так не хватало. Простого. Обычного. Настоящего.
У подъезда она остановилась.
— Знаешь… У меня ведь всё почти хорошо. Почти, — тихо сказала она.
Он посмотрел на неё. Без удивления. Будто ждал.
— Тогда давай сделаем, чтобы было по-настоящему. Не сразу. Но вместе.
Светлана кивнула. И впервые за долгое время внутри не сжалось, а отпустило. И захотелось не просто дожить до утра. А проснуться и жить.
