Свекровь обиделась на «подкидыша»: старую мебель приняла за оскорбление
Замужем я уже три года. Детей пока нет, хоть мысль о материнстве давно витает где-то между котлетами и бессонными разговорами. Всё это время мы с супругом ютились в съёмной однушке в центре Екатеринбурга — не от бедности, а потому что моя драгоценная свекровь, Людмила Степановна, наотрез отказалась пускать нас в свою давно пустующую квартиру.
Она воспитывала моего мужа, Дениса, одна. Квартиру ей выделили ещё от швейной фабрики «Уралочка», где она простояла у станка добрых двадцать лет. Позже судьба подарила ей второго мужа.
«Отчим был золотой человек, как родной», — вспоминал Денис. — «Но с матерью они вечно ругались. Вечно ей мало: то денег, то внимания, то котлет не так пожарены».
У отчима была дочь от первого брака. Он хотел усыновить Дениса, но Людмила Степановна упёрлась — льготы терять не хотела. Когда она переехала к новому мужу, свою квартиру просто закрыла на замок. Даже ремонта там не было, сдавать не стала — мол, хлопот не оберёшься.
После свадьбы мы попросили её разрешить нам там пожить — своё хоть и скромное, но своё. А она — ни в какую:
«Мы вот-вот разведёмся, — заявила. — Он жадина, лентяй и вообще никудышный. Я с ним только из-за жилья. Разведёмся — а мне тогда куда, если вы уже тут расселитесь?»
И правда, вскоре она подала на развод. Но съезжать не торопилась. А потом грянула беда — отчим скоропостижно скончался. Людмила Степановна уже потирала руки: вот она, двушка её мечты! Но не тут-то было — наследство досталось его дочери.
Тем временем умерла моя бабушка, заботливо оставив мне свою уютную двушку. Мы с супругом затеяли ремонт, строили планы. Но всё испортил звонок от Людмилы Степановны.
«Я его на руках носила, пока эта его Катька даже позвонить не удосуживалась! Я ему и борщи, и таблетки, а теперь она в Питере на халяве жирует, а я в этой сырой коробке! Где справедливость?» — голосила она в трубку.
Все проблемы она создала себе сама: сама отказалась от усыновления, сама не захотела жить с нами. Спорить бесполезно. Пришлось ей возвращаться в свою заброшенную однушку — голые стены, пыль и тоска.
Мужу стало её жалко. Решили хоть немного привести жильё в порядок. Я предложила отдать бабушкину мебель — мы всё равно собирались её менять. Всё крепкое, чистое, хоть и не первой свежести.
Часть вещей Людмила Степановна успела вывезти из квартиры покойного мужа, но там была в основном встроенная техника, которую и взять-то некуда. А наследница оказалась не промах — ничего лишнего отдавать не собиралась.
Когда мы привезли мебель, свекровь устроила спектакль:
«Что это?! Старьё мне подкинули?! Муж в могиле, а вы меня, как бомжиху, обносите! Сами в новое закупились, а мне — рухлядь! Позорище!» — орала она так, что соседи головы высовывали.
Хотя бабушкин диван вообще-то почти новый, ей и спали на нём раз пять. А новую мебель нам родители подарили. Почему свекровь решила, что мы обязаны ей квартиру с нуля обставлять — загадка. В итоге она потребовала всё убрать, начала упрекать: деньги на ремонт есть, а на неё — нет.
Мы развернулись и ушли. Мебель так и осталась в подъезде. Думала, муж в выходные заберёт. Но не тут-то. Людмила Степановна, видимо, резко поумнела — вызвала соседа, затащила всё внутрь. Гордость гордостью, но спать-то на полу не будешь.
Так и живёт. С обидой в сердце, с чужой мебелью, но с непоколебимой гордостью. Правда, гордость суп не сварит и одеялко ночью не поправит.
